Я сделал два маленьких шага и остановился.
— Бросай оружие! — приказал доктор, наведя «парабеллум» на меня. — Шутить со мной не советую: я многократный чемпион Германии по пистолетной стрельбе. Помнишь кубки у меня в кабинете?
Я кивнул, не сводя глаз с коротышки.
— Как раз за это. Медленно сними с себя автоматы и положи на пол. Потом, так же медленно, достань гранаты и подними руки.
— Не делай этого! — крикнула Марика, но тут же взвизгнула от резкого рывка за волосы. Кригер наотмашь врезал ей рукояткой по лицу, на щеке сразу появилась кровавая ссадина.
Я дёрнулся к мине.
— Стоять! — чёрный глазок дула уставился мне в переносицу. — Оружие на пол!
Я медленно снял с себя автоматы, с грохотом опустил на бетонную плиту пола. Потом одну за другой вытащил гранаты из-за пояса и ремня портупеи, бросил их рядом, поднял руки над головой.
Кригер, наполовину высунувшись из-за живого прикрытия, покачал головой:
— Не пойдёт, — он взглядом показал на мои ноги: — Доставай! И ту, что за спиной, тоже.
Я вытащил гранаты из голенищ, бросил в общую кучу. Протянул руку за спину.
В этот миг дверь распахнулась. На пороге возник цыган. Сильно наклонившись в сторону, держа в одной руке автомат стволом вниз, он чудом стоял на ногах. Левой руки нет — её оторвало взрывом — из окровавленных лохмотьев торчат куски розового мяса, белеет обломок кости. Оружейный ремень волочится по земле, волосы на голове слиплись, чумазое от пороховой гари лицо сверху вниз перечеркнули тёмные дорожки. Уцелевший рукав шубы наполовину оторван, сквозь прореху видна потемневшая от пота и крови рубаха.
Янек дико зарычал и попытался поднять автомат. Кригер нацелил на него «парабеллум», пистолет загрохотал, и на груди Янека появились три маленьких дырочки.
Я выхватил «колотушку» из-за пояса, с силой швырнул. Граната с глухим стуком ударилась в голову доктора, отскочила на пол. Колени Кригера подогнулись, и он без чувств рухнул вместе с Марикой.
— Беги! — заорал я, дёрнул запальный шнур и кинулся к другой мине. Боковым зрением я видел, как Марика освободила волосы и что-то искала в карманах коротышки. — Да беги же ты, дура! — рявкнул я, активируя второй боеприпас.
Марика наконец-то бросилась к двери, я за ней, подобрал с пола гранату, взял автомат Янека и выскочил за порог.
Едва мы нырнули за угол, внутри цеха раздалось два громких взрыва. Послышалось сильное шипение и шум, словно где-то лилась вода. Позднее из узкой щели под воротами полезли белые струйки дыма. Я так и представил, как из пробоин хлещет жидкий азот, растекается широкими лужами, превращаясь в густой туман. Как похрустывает, покрываясь ледяной коркой, тело Кригера. Так бы и долбанул молотом, чтоб осколки в разные стороны.
— Ты почему сразу не побежала? — накинулся я на Марику. — Тебе по двадцать раз надо повторять?
Она повернулась ко мне, и я отшатнулся. Передо мной стояла настоящая фурия. Добавить молнии из глаз, тени на лицо и чтоб волосы развевались, как на ветру, — стопроцентное сходство, хоть в кино снимай.
— Сначала ответь: ты Кригеру правду сказал?
А в глазах боль, отчаянье, надежда и слёзы на ресницах, и губы дрожат.
— Ну, конечно, нет, дурёха, — прошептал я и прижался губами к её губам.
— Я нашу фотографию искала, — сказала она, переведя дух после долгого поцелуя.
— Искала она…
Договорить я не успел. В ста метрах отсюда загрохотали выстрелы, и в стену над моей головой ударили пули. Я выпустил очередь в пару выскочивших из проулка солдат. Первый тут же упал, выронив автомат из рук, а второй юркнул обратно.
Не дожидаясь, когда за нами явятся другие пехотинцы, я схватил подругу за руку и побежал к оружейному складу. Там я надеялся пополнить запас гранат и разжиться ещё парой автоматов.
Мы пересекли улицу, заскочили в узкий просвет между домами. Я шёл впереди, держа «шмайсер» перед собой. Сзади, отстав на один шаг, кошачьей походкой кралась Марика, зажав в узкой ладошке рукоятку трофейного «парабеллума».
Внезапно в метре передо мной распахнулась дверь. Из дома с голубенькими шторками на окнах выскочил немец с капральской нашивкой на рукаве.
Время сразу изменило ход, стало тягучим, словно кисель. Я видел, как рот фашиста медленно открывается, как глаза постепенно становятся большими. Он что-то кричал, но я слышал какой-то замедленный рёв.
Полы шинели разошлись подобно занавесу в театре и, словно артист на сцене, появилась нога в заправленной в чёрный сапог штанине цвета фельдграу. Капрал чуть наклонился вперёд, воронёное дуло его автомата плавно взмыло на уровень груди.
Я надавил на спусковой крючок, но почему-то загрохотало у меня за ухом. Время тут же вернулось в привычное русло. Левое плечо немца отбросило назад, он с криком повалился на спину. Ещё один выстрел — и на лбу между глаз появилась аккуратная дырочка.
— Спасибо! — прохрипел я, не оборачиваясь. Резко выдернул пустой магазин, с громким щелчком вогнал новый в ребристую горловину. В подсумках оставалось ещё пять полных — итого сто шестьдесят патронов, плюс несколько свинцовых гостинцев в обойме «парабеллума», если, конечно, там что-то осталось.
Спереди послышался лай собак, топот армейских сапог, хлёсткие отрывистые команды. Я с разбегу высадил дверь ближайшего дома, вихрем промчался по пустым комнатам, с треском вылетел в разбитое окно и приземлился кувырком. Стоя на одном колене, повёл автоматным стволом из стороны в сторону. Чисто!
За спиной раздался стук женских ботинок и частое дыхание. Марика не отставала от меня ни на шаг, что сильно облегчало задачу.
Я снова рванулся вперёд, как спринтер на стометровке. Мозг лихорадочно искал выход. На складе боеприпасов нам делать нечего: наверняка там уже устроили засаду и ждут, когда я туда сунусь. Собаки нам спрятаться не дадут, да это и не спасёт. Выйти, как вошли, не получится. Что делать?
«Думай, Саня, думай!» — подстегнул я себя, выбивая дверь в очередной дом.
А собачий лай доносился уже с трёх сторон. Похоже, нас окружали и, если я срочно не найду способ выбраться отсюда, скоро к нам с Марикой придёт песец.
Сказать по правде: умереть я не боялся, какое-то шестое чувство подсказывало мне, что этого не произойдёт. Нет, не в том плане, что я бессмертен, как Маклауд, а потому, что я находился не в своём физическом теле, а значит, смерть, как момент остановки сердца, мне не грозила.
Я больше боялся за Марику. Ну вот за каким её на фабрику понесло? Ведь я велел ей оставаться в пещере.
Так я её и спросил, остановившись на секунду передохнуть и чуть не выругался, услышав ответ. Она сказала, что хотела спасти меня! Хрупкая девушка отправилась спасать здоровенного мужика. Это нормально? Куда мир катится? Что за бабы пошли? Куда не плюнь, везде одни амазонки! Этак ещё немного времени пройдёт и мы — мужики — будем дома сидеть — жёнам носки с шарфами вязать да ждать, когда они вернутся домой с добычей вроде мамонта или военного трофея.
