Баркас начал медленное движение к выходу из дока. Серый, в мокрых разводах монолит причальной стенки проплывал совсем рядом с бортом судна. Сердце радостно екнуло. Не все еще потеряно! Глеб подхватил с пола противогаз и решительно распахнул дверь. Упругий порыв ветра ударил в грудь, словно пытался помешать отчаянной затее. Мальчик попятился, но лишь для того, чтобы разогнаться получше. Не давая себе возможности одуматься, он разбежался и, что было силы, оттолкнулся от скользкого борта. Под ногами на мгновение разверзлась пропасть. Мелькнули в просвете пенные буруны волн. Внутри все сжалось от страха… Потом жестко ударило по ногам, колени подогнулись. Кубарем прокатившись по мокрому асфальту, мальчик врезался в груду деревянных ящиков. От удара чем-то твердым по спине перехватило дыхание. Глеб замер среди обломков, судорожно втягивая промозглый морской воздух, затем осторожно выглянул из укрытия. Утлый баркас, чадя едким дымом, удалялся из гавани. На палубе — никого. Похоже, побег остался незамеченным.
На то, чтобы осмотреться, ушли секунды. Смеркалось. Позабыв об ушибах и головной боли, мальчик натянул противогаз и помчался к пирсу. Поворот, за ним еще один… Знакомый якорь слева… Где-то здесь, уже совсем рядом… Глеб выскочил на пристань, озираясь…
«Просто вколи ту дрянь, когда меня снова накроет. Считай это своей главной обязанностью…»
Но Тарана нигде не было видно. Где же он, где?!
Подбежав к месту, где остался Таран, застигнутый приступом, мальчик запнулся и с размаху рухнул на колени — от увиденного подкосились ноги. Кровь… Пятна крови на бетонной плите, на разодранной разгрузке наставника. Глеб схватился за голову. Из горла сам собой вырвался крик отчаяния.
Что с ним могло случиться?! Его не оказалось рядом именно в тот момент, когда наставник так в нем нуждался… Надо было срочно что-то предпринять… Глеб вскочил на ноги, вынул «Пернач», снимая с предохранителя. Ринулся вдоль пристани, заглядывая в каждый закуток. Слезы жгли глаза, но сейчас не время раскисать. Возможно, еще не поздно…
И снова вокруг замелькали цеха, ангары, портовые подворотни… Он мчался, не разбирая дороги. Под ботинками хлюпала грязь, в горле саднило от сырого стылого воздуха.
* * *
Продравшись сквозь заросли кустарника, Глеб очутился у края заброшенного, поросшего травой дока. Подобно гигантскому киту, выбросившемуся на берег, в иссохшем канале покоился остов подводной лодки. Мальчик слышал из разговоров, что существовали раньше корабли, способные путешествовать в глубинах водной стихии, и видел однажды картинку в книге у своей подружки Наты. Теперь же рукотворного исполина он наблюдал перед собой. Правда, его не так легко было узнать: часть обшивки отсутствовала — в ржавом корпусе зияли огромные дыры, сквозь которые просматривались переборки — скелет железного мастодонта.
Сколько лет простоял здесь этот монстр? Быть может, эта самая лодка бороздила прибрежные воды Владивостока… На мгновение мальчик представил, как она, сверкая свежевыкрашенными боками, рассекает водную гладь. А там, в рубке, стоят они с наставником и смотрят на приближающуюся землю…
Глеб вернулся в реальность, осознав, что уже какое-то время слышит ритмичные щелчки, ненавязчивым фоном вплетающиеся в мелодию ветра. А когда понял, что это дозиметр, обмер и ринулся прочь со всей скоростью, на которую был способен, постоянно прислушиваясь к треску прибора. Почти сразу же тот перестал верещать, но мальчик еще долго не мог успокоиться, не постигнет ли его участь Окуня? Напуганный, грязный, он бежал прочь, сломя голову.
Вконец обессиленный, Глеб рухнул в траву рядом с каким-то покосившимся сараем. Что там говорил Ксива насчет водки? Что она вымывает не только радиацию, но и дурные мысли? Похоже, сейчас был самый подходящий момент, чтобы позаботиться и о том и о другом. Мальчик порылся в рюкзаке, нашел флягу, переданную Ксивой на хранение, отвинтил крышку. Холодная жидкость обожгла глотку, комом встав где-то внутри. Глеб заставил себя сделать еще один глоток, закашлялся. Прислушался к ощущениям. Дурные мысли не исчезли, зато во рту появился гадостный дурной привкус. Зафутболив флягу в кусты, мальчик натянул намордник противогаза и двинулся дальше.
Мало стоит тот, кто никогда не отчаивался. Лишь испытав это гнетущее чувство, можно по достоинству оценить всю прелесть благополучной жизни. Лишь прочувствовав на собственной шкуре удар за ударом, которые судьба обрушивает на нас, дабы испытать на прочность, можно с твердой уверенностью говорить: «Я сильный. Я смогу». Иногда отчаяние толкает на самые неожиданные поступки, но чаще ввергает в пропасть уныния. Потому что показывает человеку предел, предлагая нелегкий выбор — опустить руки и признаться в собственном бессилии либо продолжать мучительные поиски выхода из самых, казалось бы, безнадежных ситуаций.
Такие моменты, моменты отчаяния, для каждого из нас проходят по-разному. Для кого-то бесследно, а кому-то в корне меняют жизнь. Поддаться эмоциям и впасть в уныние проще, но перед этим бывает не лишним чуточку оглядеться. Зачастую мы просто не замечаем тех знаков, что окружают нас, указывая на возможные решения.
Сложно продолжать борьбу с обстоятельствами там, где шансы на победу нулевые. Но гораздо тяжелее жить потом, признав поражение… Сдавшись… Иногда это настолько невыносимо, что жизнь становится нежеланной, теряет смысл.
Оттого отчаиваться опасно, а чаще — просто бессмысленно. Как, впрочем, и жить, не испытав этого чувства. Хотя бы раз.
* * *
Тарана нигде не было. Глеб сидел прислонившись к кирпичной стене и пытался успокоиться. В голове не укладывалось, что наставник мог вот так глупо погибнуть… Кто угодно, только не он. Отчего-то перед глазами мельтешил навязчивый образ гигантской летающей твари, что забрала тело девушки. Неужели сталкера постигла та же участь? Хотя в таком состоянии Тарана мог достать любой, самый завалящий зверь…
Мальчик так и продолжал бы сидеть на холодном изломанном асфальте, но тут его накрыло: да он ведь остался один! И это было не то одиночество, с которым он свыкся за годы без родителей.
Нет. На Московской всегда под боком был кто-то, готовый пообщаться, прикрикнуть, даже поругать, на худой конец, но не оставаться безучастным. А сейчас… рядом не было никого. Абсолютно никого…
Один.
Наедине со своими страхами и сомнениями.
Один против тысячи опасностей внешнего мира.
Мог ли он предположить, что знакомства с командой бравых вояк и так увлекательно начинавшийся поход обернутся чередой смертей и полным крахом мечты? Как сможет он теперь добраться до чистых земель?..
