— Ну, чтобы встать на мостик корабля мне достаточно и звания лейтенанта. В общей сложности четыре года. Не так уж и много.
— Я с легкостью мог бы устроить тебя юнкером на один из кораблей боярина. Есть у нас парусно-винтовое учебное судно, практически постоянно пребывающее в плавании. И мог бы гарантировать, что ты получишь лейтенантские погоны. Но если верить матушке, тебя тут ожидает одна девица, которой уже пришла пора искать женихов, а через год она и вовсе войдет в пору. Сомневаюсь я, что у тебя есть эти, в лучшем случае, четыре года. Потому что тебе нужно еще и боярином стать.
— Значит, буду решать одновременно две задачи. Пока не знаю как, но буду. А еще подумаю, как найти лазейку в морском цензе.
— Вообще-то, она есть. И я удивлен, что ты об этом не знаешь.
— Человеческие жертвоприношения? — хмыкнул Борис.
— Почти, — не поддержав веселья новообретенного брата, произнес Петр Алексеевич. — правда так можно набрать ценз только для лейтенантского звания.
— И что же нужно сделать?
— Одиночное плавание на судне водоизмещением не менее двадцати тонн. Ценз набирается просто на зависть. Один к трем, при условии непрерывного плавания не менее десяти суток. Время шторма, час к пяти. Выбираешь самые неблагоприятные воды и выхаживаешь ценз меньше чем за год. Только…
— Что?
— Я бы не взял на службу такого скороспелку.
— А тебе и не придется.
— Ты серьезно?
— Пока еще не знаю. Но эта мысль у меня не вызывает отторжения. Тем более, что я не собираюсь поступать к кому-либо на службу. Я говорил о своем корабле.
— Каперство штука не постоянная, — покачав головой, возразил Петр Алексеевич, и добавил. — А еще государю не нравятся те, кто делает на этом состояние. Пусть ты и наказываешь грабителей, но ты и ничего не создаешь. А боярин, это в первую голову хозяин своих земель.
— А кто говорит о каперстве? Но для того, чтобы что-то начать, нужен стартовый капитал. Теперь у меня есть с чего начать. Но… Черт. Заманчиво. Чертовски заманчиво.
— Ты о чем?
— Не важно. Петр Алексеевич, я благодарю за о, что родня готова подставить мне плечо. Но я и хотел бы внести свою лепту в благосостояние рода. Нам бы поговорить без свидетелей и желательно кого-то, кто разбирается не только в кораблевождении, но и в экономике. Прошу без обид, но зачастую эти два понятия несовместимы.
— Ты меня не обидел, — пожал плечами каперанг, — а что до разговора…
Он чуть вытянулся приподнявшись над гостями, встретился взглядом с младшим братом, и кивнул в сторону выхода из зала с накрытыми столами.
— Пошли, — позвал он Бориса.
Они вышли в коридор и пройдя по нему, оказались в другом крыле усадьбы. Старшие переглянулись, и направились дальше, по уже другому коридору, а вскоре оказались в рабочем кабинете. Судя по практически отсутствующей тематике, он принадлежал младшему, Федору Алексеевичу. В подтверждение этих слов, он сел в кресло за рабочим столом, указав им на другие.
— Итак, Борис, о чем ты хотел поговорить? — произнес младший из братьев, получив карт-бланш от старшего.
— Там, у ворот дожидается человек. Прикажи сопроводить его сюда. И да, он не с пустыми руками, пусть не нервничают.
— Хорошо.
Вскоре в кабинете появился Яков, с видавшим виды саквояжем Бориса и длиным чехлом. Отпустив его, обмывать новый статус своего подопечного, Борис сразу же открыл футляр в котором обнаружилась винтовка Бердана, и коробка с патронами.
— Итак… Братья, — с некоторой заминкой начал Измайлов. — По самым скромным подсчетам перед вами порядка ста тридцати тысяч рублей ежемесячного дохода. Минус налоги. Правда, для должного эффекта потребуется единовременное вложение в двести тысяч. Возможно чуть больше. Смета никогда не соответствует действительности.
— Какая-то странная берданка, — произнес каперанг, беря ее в руки.
— Потому что это магазинная переделка.
— То есть то, что до сих пор не удалось никому, получилось у тебя?
— Да, — пожав плечами, просто ответил Измайлов. — просто они подходили ни с той стороны. Я же сделал двухрядный магазин перед спусковой скобой, емкостью пять патронов. Правда, с закраиной на гильзе пришлось немного помудрить, но в итоге, все получилось. Есть возможность ведения одиночного огня, как с полным магазином, так и с пустым. Перезарядка с помощью обоймы. Средняя скорострельность, десять выстрелов в минуту. Стоимость переделки в условиях императорских оружейных заводов, двадцать рублей. Если переделывать по предлагаемой мною схеме, после предварительного вложения в необходимые станки и оборудование, десять рублей. Предлагаемая мною организация производства позволит переделывать минимум тринадцать тысяч винтовок в месяц.
— Не вижу прибыли в сто тридцать тысяч. Ты забываешь о налогах.
— А ты о том, что помимо переделки самой винтовки необходимо изготавливать еще и обоймы. Практически расходный материал. Теряться они будут часто. Но именно благодаря им получится увеличить скорострельность.
— Допустим. Но все это при условии, что князя и бояре пойдут на подобную переделку, — рассматривая переданные ему документы, произнес Федор Алексеевич.
— Еще как пойдут. Преимущество магазинок перед однозарядками несомненно.
— Ты забываешь, что подобное возможно только с позволения государя. Князья конечно хозяева в своих вотчинах, но есть законы Российского царства. И единообразие вооружения, как раз находится в воле царя.
— Винтовка с легкостью пройдет все испытания. Если форсировать этот вопрос, то к моменту когда они будут позади, у нас уже будет стоять завод и мы будем готовы принять первую партию. Да хоть начать с арсенала боярина Яковенкова.
— Рискованно, — почесав кончик носа, произнес Федор Алексеевич. — От переделки берданок в итоге решено отказаться. В настоящий момент разрабатывается новая магазинная винтовка. Изучается опыт иностранных держав.
— Ну и пусть их, — не унимался Борис.
— В смысле? — не понял младший из братьев.
— Да в прямом. Допустим на вооружение поступает новая винтовка. Куда станут девать старые? Сдадут на склады, где они станут пылиться до скончания века. Сомневаюсь, что бояре станут трястись над старьем? Выкупать по остаточной стоимости, переделывать в магазинки и продавать по уже другой цене, тем, кто будут им рады.
— Продавать оружие? — вздернул бровь Петр Алексеевич.
— И что тут такого? — пожал плечами Измайлов. — Отчего все кому не лень им торгуют, а мы все время стесняемся. Или масла в голове не хватает заняться этим? Так отчего бы и не изменить ситуацию.
— Хм. А ты знаешь, Петр, в этом что-то есть. Определенно есть, — вновь вглядываясь в бумаги, обратился Федор Алексеевич к старшему брату.
Вообще-то, Борис хотел приберечь эту затею для себя. Но похоже придется ограничиться парой очков надбавок за новый тип магазина и обойму для ускоренного заряжания, которые он влил в Авторитет. Ну, а что делать. Он ведь теперь не сам по себе, а в семье.
Глава 22
Как хорошо начиналось
Поле церемонии усыновления он провел в Яковенковске еще три дня. Что это были за дни! Борис был буквально на седьмом небе от счастья. Катя… Измайлов и так был в шоке от того, что откровенно и бесповоротно влюбился. А тут еще и понял, что с каждой новой встречей все сильнее запутывается в сетях. Но самое главное он не желал прислушиваться к голосу разума, и был счастлив.
Кстати, обретя возможность посещать ресторан, кофейни и летний сад, куда его всегда неизменно тянуло, он так и не удосужился туда сходить. Вот не хотелось и все тут. И даже когда встречались с Катей, они просто гуляли по улицам или уезжали на велосипедах за город. Кататься по полевым дорогам куда приятнее, чем по брусчатке. Тем более после непродолжительного дождя прибившего пыль.
Помимо этого он бывал в доме своей новоявленной матери. Н-да. Каждый раз обращаясь к Елизавете Петровне, ему приходилось делать над собой усилие, чтобы называть ее матушкой. А никакое иное обращение не принималось в принципе. В итоге приходилось изворачиваться, лишь бы избежать этого слова. Она же откровенно потешалась над его потугами. Но в результате могла разрешить вольное обращение только когда они одни.
