Спотыкаясь на снегу, она схватила Призрака за ошейник своей здоровой рукой.
— Ты должен это сделать! Сделай это для меня. — Она мягко, но настойчиво потянула его к прицепу. — Доверься мне.
Призрак снова заскулил, но не стал упираться. Он позволил ей затащить его на сани. Если бы он отказался идти, Ханна не смогла бы его заставить. Собака весила больше, чем она, даже беременная.
Дрожащими, наполовину онемевшими пальцами она закрыла замок на прицепе. На ветру и снегу Призрак наверняка замерзнет, но это лучшее, что они могли сделать. Она сняла снегоступы и бросила их в прицеп рядом с ним.
— Готово! — крикнула она Лиаму.
Лиам уже снял снегоступы. Он положил пистолет в карман, наклонился и взял винтовку у одного из убитых мужчин. Сделал еще несколько выстрелов, чтобы дать им передышку. Стрельба из винтовки раздавалась снова и снова.
Он помог Ханне забраться на переднее сиденье и прижался к ней сзади, упираясь грудью в ее спину и расставив ноги. Она натянула шлем, пока Лиам натягивал другой, лежавший на сиденье, не потрудившись смахнуть снег или застегнуть ремешок.
Закинув винтовку на плечо, он потянулся к ней за рукоятками руля.
— Держись! — крикнул он ей в ухо.
Лиам нажал на газ. Они рванули вперед в облаке синего дыма, плюясь снегом, и резко развернулись на крутом повороте. Старая машина была грубой и шумной — но все равно быстрой.
Снова треск винтовочных выстрелов. Пули забрызгали снег в дюжине ярдов справа от них. Сердце Ханны заколотилось в груди.
Лиам резко повернул влево. Задняя часть снегохода неуверенно повернулась, подняв вверх широкую дугу снежных брызг. Ее отбросило вбок к руке Лиама, и она едва не вылетела из кресла. Ханна с трудом удержалась на месте, опираясь только на одну руку.
Она бросила взгляд в зеркало заднего вида, чтобы проверить Призрака. Он все еще оставался на месте. Она не смогла разглядеть ничего, кроме пушистого белого меха.
Лиам выровнял крен, и они понеслись на большой скорости по бескрайним снежным полям, подпрыгивая. От каждого толчка по ее телу пробегала дрожь.
Выехав из города, они направились на юг, проносясь мимо деревьев, сараев и заборов, нескольких покосившихся зданий, стоящих в стороне от дороги.
Три квадроцикла преследовали их, но они находились далеко — их фары казались маленькими звездами в зеркалах «Ски-Ду».
Она больше не слышала выстрелов, но это не означало, что их нет. Рев двигателя заглушал все остальные звуки.
Когда они скрылись в ночи, Ханна уперлась ногами в подножки, наклонялась на поворотах и держалась изо всех сил.
Глава 59
ПАЙК
День восьмой
Пайк ударился плечом о незапертую заднюю дверь закусочной и, спотыкаясь, вошел внутрь. Дверь захлопнулась за ним. Он моргнул в полной темноте и остановился.
Ярость бурлила в его жилах. Он хотел только одного — убить этого солдафона, который осмелился преследовать его. Он вырвал бы тарзалы и метатарзалы из окровавленных обрубков его пальцев. Кропотливо, медленно. Одну за другой, пока солдат не взмолится о собственной смерти.
Пайк лишился своего тактического ножа и пистолета. Он потерял их в библиотеке из-за взбунтовавшегося белого зверя и трусливой мышки Ханны Шеридан.
Он все прекрасно спланировал. Отвлечь солдата, чтобы пробраться и прикончить свою добычу. Только эта чертова собака появилась из ниоткуда и имела наглость напасть на него! Он хозяин этой отвратительной шавки — и купил ее за кругленькую сумму.
У Пайка болело только левое предплечье. Правой рукой он нащупал стену и попятился вглубь здания. Обогнув угол, он почувствовал вокруг себя открытое пространство.
Достал из кармана фонарик, включил его и осмотрел помещение, не давая лучу затухнуть. Он находился в каком-то офисе или административном помещении.
Единственное окно выходило на кухню ресторана, зону мытья посуды и стойку ожидания. Ему не нужно беспокоиться о том, что фонарик выдаст его местонахождение.
Он опустился в офисное кресло за дешевым столом из ИКЕА, подперев фонарик, и осмотрел себя. На рукаве его куртки имелось несколько прорех. Кровь испачкала ткань и стекала по руке.
Он зубами стянул перчатки и вылез из куртки. Поморщившись, закатал окровавленный рукав рубашки. Пайк стиснул зубы при виде раны.
В нескольких местах клыки прокололи кожу, достаточно глубоко, чтобы порвать мышцы. Все выглядело хуже, чем есть на самом деле. Ему повезло, что челюсти собаки не раздробили ему предплечье.
Пайку удалось застрелить бешеное животное до того, как оно успело причинить серьезный вред. Если бы не толстая куртка и слои одежды в качестве защиты, пес разорвал бы ему горло в считанные секунды.
Пайк надеялся, что убил его.
Боль пульсировала в левой руке от запястья до плеча. Ему срочно требовалась чертова сигарета.
Неповрежденной рукой он вытащил пачку, повозился с «Зиппо» одной рукой и наконец смог прикурить. Пайк глубоко втянул дым в свои остывшие легкие. Аромат гвоздики заполнил его ноздри, снимая напряжение, пульсирующее в нем.
Он выпустил облако в потолок. Здесь не имелось ни вентилятора, ни форточки, и дым повис в воздухе.
Это просто мелкая неудача. К утру он вернется в игру.
Ханна Шеридан собиралась домой. Ну, что ж. Он тоже.
Негодование разлилось по телу. На нее. На всех людей в Фолл-Крике, которых он ненавидел и на которых горько обижался. Его мать. Его брат. И особенно Ноа Шеридан.
Он отомстит им всем. Выжмет каждую унцию из ее разбитого и разрушенного тела.
Он не знал, почему не убил ее много лет назад. До и после той ночи он действовал осторожно, никогда не выбирая добычу, которую можно упустить.
Пайк выбирал наркоманов, шлюх и бездомных уличных крыс, о которых никто не заботился. И он редко охотился слишком близко к дому.
Но когда он припарковался за ее «Камри» на пустынной дороге в канун Рождества, Пайк почувствовал такое возбуждение, какого никогда не испытывал раньше. Он знал, кто она, еще до того, как вышел из машины.
Жена Ноа Шеридана. Милашка с яркими зелеными глазами, симпатичная чужачка с потрясающим голосом, которая могла бы прославиться в Нэшвилле или Голливуде, но вместо этого быстро скатилась в никуда, застряв в маленьком городке с жалким мужем и плаксивым ребенком.
Было нечто приятное в том, чтобы украсть что-то прямо у кого-то под носом. Извращенное удовольствие в том, чтобы работать, есть и смеяться с людьми, которые понятия не имели, кто он и что сделал.
Это опьяняло.
Каким-то образом делало жизнь в дерьмовом городе со всеми этими невыносимыми людьми — включая его собственную семью — терпимой.
Все они знали Ханну Шеридан. Они все верили, что она давно умерла.
Он питал особую ненависть к Ноа Шеридану. Наблюдая за тем, как его жизнь рассматривают словно под микроскопом — муж оставался подозреваемый номер один в этом деле на протяжении многих месяцев — Пайк испытывал незабываемое и невероятное удовольствие.
Каждый раз, когда он видел Шеридана или его сопляка-сына, Пайка охватывало легкое волнение. Он махал рукой, подзывал Ноа, вступал в светскую беседу с приклеенной улыбкой на лице, а рукой в это время держал в кармане телефон с прямой видеосвязью с женой Ноа.
Но эта часть закончится сейчас. Она закончится, когда он вырежет из нее свою собственную плоть и кровь, а затем прикончит ее сам, так, как хотел. Не быстро и не легко.
Он еще не потерял контроль над ситуацией. Он еще мог найти ее до того, как она доберется до Фолл-Крик.
Глава 60
ПАЙК
День восьмой
Пайк докурил сигарету до фильтра и бросил ее на пол. Огонек вспыхнул и погас. Ему плевать на то, что он мог сжечь все здание.
Осторожно закатав рукав, он с болезненным шипением влез в куртку. Надел перчатки, встал и взял тяжелый фонарь.
