— Мы с вами через многое прошли. И многого добились. Те, кто был со мной с самого начала, помнят, что было непросто.
— Да уж, уборщица и чернорабочий изменят мир. До сих пор не могу понять, как я на это решилась — засмеялась Евгения.
Она действительно была первой. Несколько месяцев Волк исправно выполнял свои обязанности, облагораживая семиэтажку Иннокентия Исааковича. С Женей он сперва общался исключительно по рабочим моментам. А затем у них установились если и не дружеские, то точно приятельские отношения. Они частенько проводили вместе те небольшие перерывы, что выдавались в работе. И в один судьбоносный момент Женя предложила вместе перекусить. Они сидели на подоконнике шестого этаже и просто ели, смотря на город.
— Слушай, это очень вкусно! — говорил Волк, поглощая очередной пирожок — Ты их где-то закупаешь?
— Ха-ха! Нет, сама готовлю. — рассмеялась Женя — Самое любимое моё занятие.
— И у тебя классно выходит. Тебе бы поваром стать.
Евгения задумчиво потеребила нижнюю губу. Потом ответила.
— Ну я же не уборщицей стать мечтала. Я после школы на повара училась. С красным дипломом закончила, на секундочку.
— И?
— Что и?
— И что случилось? Ты хорошо готовишь, ты имеешь профильное образование. Почему ты не пошла работать по специальности?
— Да потому, что дура!
Они помолчали немного, потом Женя продолжила.
— Сперва денег после батора хватало на что угодно. И я не шла, где брали. Думала, что мне сразу горы платить будут. А там, где и могли бы платить, меня не брали. А затем…
— Деньги закончились?
— Нет. То есть да. Но не сразу. Сперва я влюбилась, вышла замуж, родила дочку. Потом закончились деньги. А потом муж ушёл.
— Ох.
— Угу. И вот. Теперь тех денег, что мне дадут, как повару, мне точно не хватит на себя и дочь. А дядя Кеша платит хорошо, хоть и работы много.
Волк задумчиво жевал пирожок, а потом кивнул сам себе. В конце концов, пора бы уже начинать.
— Жень. Слушай…
— Да слушаю я, Вить. А ты с набитым ртом не болтай.
— Всё. Доел! Ты это, иди ко мне работать!
— Кем? Уборщицей?
— Поваром — решился Волк — Я тут на первом этаже помещение присмотрел. Даже два. Сто седьмое и сто восьмое. Между ними стена не несущая. И перегородка хлипкая. И помещения просторные. А в сто восьмом кухня прямо просится. Там чуть ремонта, и кафешку сделаем. Для начала, будем бизнес-ланчами местных кормить. Я смотрел, они примерно в такую же кафешку за двадцать минут отсюда ходят. Представь. Час у них на обед, а они большую часть на дорогу тратят. Это человек сорок, кто неблизко живёт.
— И что? Прямо к нам побегут?
— Кто-то сперва будет ходить, как ходил. Кто-то дома ест. А кто-то с собой носит. Ну, мы таких, кто с собой, не гонять будем, а звать. Вот вам, мол, место для перерыва. Так народ и потянется. Спрос есть точно.
— Не знаю. А если нет? Что я делать буду без работы? И дядя Кеша обидится. И деньги у тебя откуда?
Деньги у Волка были. Немного, но на старт хватит. А для остального у Волка были решительность и упрямство. Уломал Женю. Нашёл, к радости Иннокентия Исааковича, клиента.
Так и завертелось. Бригада рабочих, что ремонт там делала, пришла по наводке от Марии Егоровны. И осталась. Ибо Волк предложил им ремонт ещё и кровли. А в счёт погашения части этого счёта офис в аренду на шестом этаже. И фирму свою зарегистрировать официально.
Для раскрутки этой фирмы, в которую Волк уставной капитал понёс, нужен был, помимо прочего, типографский материал и сайт. И Волк, следуя ранее определённым планам, разместил типографию и агентство веб-дизайна там же, на шестом этаже. Детский дом в этом плане стал неплохим поставщиком кадров. Многие из ребят работали не по специальности. И за копейки. Или вообще выживали на пособие. А потому тех из них, кто на самое дно ещё не опустился, Волк с Марией Егоровной искали. И, найдя, привлекали к себе. Так появились клиринговая и курьерская служба, бригада грузчиков, небольшое частное охранное предприятие, частный детский садик для сотрудников центра. Первые два этажа заняли магазинчики, большая часть которых была подконтрольна Волку. Шестой и седьмой этажи полностью оккупировались разного рода фирмами, основанными либо самим Виктором, либо его ближайшим окружением.
Сейчас это воспринималось легко. Но, на самом деле, за этим стояли
Бессонные ночи, волевые решения, и ошибки, ошибки, ошибки. Под залог квартиры в какой-то момент был взят кредит, чтобы у этой неповоротливой махины было ещё пару месяцев жизни. Но, в конце концов, всё было не зря. И сейчас Волк пожинал дивиденды в виде единой структуры, что оплела своими щупальцами весь город. Фирмочки давно стали сетями, что раскинулись по области. У многих из них организовалось собственное производство. Многих из детдомовцев на части направлений заменили другие люди, к их с Женей дому не имеющие никакого отношения. Организация крепко стояла на ногах. И готовилась дать отпор коммерческим гигантам, что подбирались всё ближе, открывая свои представительства и устраивая войны за передел влияния в городе.
— У нас юбилей — продолжал Волк — И мы как радуемся достигнутому, так и грустим о тех, кого с нами больше нет. Давайте не чокаясь.
— За тебя, дядя Кеша — поддержала Женя.
— За Боряна и Антоху. За Мишку. За Веронику Павловну…
Да. Были и потери. Многих забрала эпидемия. У Иннокентия Исааковича случился инсульт. А тот, в последнем порыве человеколюбия, отписал здание на Волка, с условием, что тот учредит фонд, с помощью которого часть средств будет направлять в такие же детские дома, как тот, в котором вырос сам Волк. Волк и не думал отнекиваться. Он и сам, едва встав на ноги, стал активно помогать Марии Егоровне. А там уже и по остальным учреждениям области пошёл.
Многих ребят потеряли, когда бизнес у Волка пытались отжать. Те люди, что явно своё брали ещё в девяностые. Кто из них пошёл во власть, кто в бизнес, значения не играло. Повадка остались. Жажда наживы тоже.
Об Волка они обломались. Тот в Альегоре имел дело с животными и похуже. На кого-то он спешно собирал компромат, с кем-то договаривался, а кого-то… ангелом мужчина не был никогда.
Волк поговорил ещё. О прошлом и будущем. А закончил коротким.
— Празднуйте!
Ближе к вечеру его нашла Женя.
— Почему ты никому не сказал?
— Сегодня все празднуют. Ты посмотри. Мы не только стали самой крупной и влиятельной компанией региона. Мы, в верхушке, остались почти семьёй. И завтра, когда я чётко распределю роли, всё так и продолжится. Но, брось я им эту информацию сейчас, как начнутся игры в попытке урвать кусочек покрупнее.
— Ты не особо веришь в их моральные качества.
— Да нет же. Я верю! Просто они люди. А люди совершают плохие и эгоистичные поступки. И не потому, что они плохие люди. А потому, что они люди.
Постояли, обнявшись. Завтра Волк передаст компанию в цепкие руки бывшей уборщицы. Разве что чуть-чуть перераспределит активы, сделав власть главы компании менее незыблемой и абсолютной, но вместе с этим всю структуру куда более надёжной.
— Я бы тебя любила! — тихо прошептала Женя — А ты сперва меня отверг, а теперь компанию бросаешь. Зачем?
— Ты знаешь меня. И знаешь мою историю. И… я нашёл его.
— Его? Погоди. Того человека, из лагеря, где тебя держали? Ты… пойдёшь искать её. Свою Надю?
— Пойду. Чего бы мне это ни стоило.
— Удачи, Витя!
Распрощались тепло, а потом Волк спешно покинул здание. Дел было, как любила говорить Мария Егоровна, не воз и тележка, а целый товарный поезд. Но он закончит их, и отправится к Фаллстару. Того было не узнать. Совсем другой человек. Но вот эту белую башню, мерцавшую на логотипе в выступлении одного из владельцев крупного холдинга в Санкт-Петербурге, он никогда и ни с чем не спутает.
Волк шёл. Быстро-быстро. Женя была права. Его ждала Она. Его Надежда. Его Эспер!
LXXI
«В этот ветренный город я вошёл без плаща» делился голос в наушниках. Питеру — Питерского же исполнителя, решил Волк, включая Комарова. Женька посоветовала когда-то. Ей больше попсу слушалось, но Кирилла Комарова она тоже как-то услышала. И полюбила. Нашёл его песни притягательными для себя и Волк.
