Вот так сидя в открытом командирском люке, крышка полукруглая передо мной, я проехал мимо сельчан, помахав рукой, и прибавил газу. Матушка следом бежала, что-то крича и махая руками. Добраться до подобранного укрытия я не успел, немцы неприятно быстро оказались у станицы. По сути мы и столкнулись на противоположной околице. Тут шло с десяток мотоциклов, в основном тяжёлых, что сразу прыснули в разные стороны, лёгкий чешский танк и два бронетранспортёра. Остальные метрах в ста. Чех сразу вспыхнул, как я поразил его бронебойным, бил, чтобы пройдя лобовую броню, снаряд поразил двигатель, что и получилось. Из пулемётов работал по мотоциклистам, успешно, три аппарата остались на дороге, остальные ушли и укрылись за домами, сараями и плетнями, а я бил по бронетранспортёрам. Пехоте и остальной технике, что немалой змеёй колонны виднелась на дороге, благо я был выше и видел её всю, вот и крутился. Со снарядами проблем нет, я время от времени пополнял боекомплект, пушка била с частотой в секунду, жаль нагрев ствола начался, кучность падала. Хотя вру, такой «очередью», выстрел в секунду, я давал в сторону одной цели, если там одного снаряда мало, а так пока крутился, пока башню поворачивал и пушку наводил, больше времени уходило. Стрелять я старался, чтобы снаряды зря не тратить. По мне тоже из пушек били, уже несколько попаданий и рикошетов, и бил в ответ. Именно противотанковое выбивая в первую очередь, и саму бронетехнику. Иногда уходил за дома, используя как укрытия, сделаю несколько выстрелов, и пока немцы сносят снарядом хату, я к другому строению. Иногда по сторонам мелькали станичники, из тех что не ушли, вот и убегали только сейчас. С чем могли. И немцы войти в станицу так и не смогли. Откуда-то начали бить гаубицы, разрывы вставали то тут, то там, в небо поднимались обломки досок и соломы, некоторые хаты горели, наш дом тоже, другие уничтожены до основания. Те мотоциклисты, что были первыми и успели разбежится, я частично уничтожил, частично разогнал. А тут рванул назад, где станичники были. Там шесть немецких мотоциклов было, сгоняли людей. Видимо по параллельной дороге объехали, во так появившись на окраине села, я прицельно выстрелил, и рванул к мотоциклистам.
Первый снаряд разорвался между двух тяжёлых «Цундапов», отчего один загорелся. Немцы залегли, станичники тоже, расползались. На дороге был виден разбросанный скарб и вещи, подлетев к немцам, я работал пулемётами, видел как двое пытались подняться с поднятыми руками, но скосил и их. Убедившись, что опасности больше нет, старики и часть девок побойчее, подбирались к телам немцев и собирали оружие, один деловито снимал пулемёт с коляски, а я уже гнал обратно. Из всего опасного, что было на дороге где немецкая колонна, это семь самоходок, все восемь наличных танков и двенадцать бронетранспортёров я уже выбил, плюс три десятка грузовиков, часть с пушками, около трёхсот солдат уничтожено, но самоходки в лоб снаряды у меня не брали, хотя три я обездвижил, повредил гусеницы. Вот так вернувшись в село, стал бить именно по самоходкам. Причём немцы из колонны брать станицу и не думали, по ней продолжали бить гаубицы, отходили выжившие, а самоходки их прикрывали. Так я и остальные обездвижил, хотел было обойти и в борта их сжечь, но снова рванул обратно к станичникам. А до заката, когда на поля упадёт темнота, ещё целый час. По той же параллельной дороге видимо несколько танков обошли станицу, из них три средних, две «четвёрки» и «тройка». И самое обидное, маневрируя, атакуя танки, что шли на станицу с тыла, по полю, станичники отползали с их пути, те вели точный огонь, и не зря. Было ещё пять чехов, но я их не считаю, вот и бил.
Сначала двух чехов поджёг и одного подбил, потом «тройку», полыхнула красиво, из всех люков огонь, когда и меня достали. Мы почти лоб в лоб сошлись, сбили гусеницу, я поворачивал, и та, собираясь в колтуны, осталась комком за кормой. Танк замер, развернувшись правым бортом к немцам. Я торопливо разворачивал башню к ним, как первый снаряд рванул на броне, пробив её, двигатель замолк и зачадил, пламя появилось, а там ещё два пробития. Я же бил по немцам. Поджёг обе «четвёрки», у одной башню снесло от детонации, бил по чехам, спину припекало, жглось страшно, огонь из двигательного отсека вырывался в боевой, но добил последний танк, того обездвиженного чеха, и открыв крышку люка, я с трудом хватись за край люка и обломок антенны, выбрался, скатившись по борту, и стал кататься по траве спиной, старясь сбить пламя. Сухая трава тоже горела и большим пятном пламя шло на станицу, ветер в ту сторону. Немцы, те танкисты, что уцелели, стали стрелять по мне из пистолетов. Скинув шлемофон на спину, на глаза сбился, достал «ППД» из хранилища, и открыл ответный огонь, рубаха на спине тлела лохмотьями, ожоги там наверняка, но терпимо, вот так перемещаясь, подальше от своего танка, там полбоекомплекта, рванёт, мало не покажется, как ударило по ноге ниже колена, как палкой. Падая, я срезал стрелка, что меня подстрелил. Остальных немцев старики добили из трофеев.
Я ещё пытался встать, но рука подломилась, и я помню, как ткнулся лицом в траву, и это всё. Жаль, я хотел отбежать, достать второй танк и продолжить. Отлично получалось, мне понравилось. Если бы не эта бронегруппа, даже удивительно что без пехоты, я бы ту колонну и самоходки добил. А так думаю надышался гарью в танке, там дыма от сгоревшего пороха хватало, вентиляция работала, но не справлялась, потом ожоги, вполне мог боевой шок быть, и огнестрельное ранение, вот и сложилось, меня вырубило. Девять лет, организм слабый. Пси-силу я экономил для телекинеза, поэтому не усиливал тело, а то шансов у немецких танкистов не было бы абсолютно, ишь, устроили перестрелку.
Очнулся я лёжа на боку, спину припекало, чую там что-то вроде повязки влажной, глянул Взором, ну так и есть, спина, плечи, шея, часть рук, это всё так хорошо от огня пострадало. Не опалило, я горел. Ничего, восстановлю, лишь косметические шрамы оставлю. А пока открыл глаза, поиграв ими туда-сюда, тело явно отлежал, чувствовал себя чуть ниже среднего, слабость заметная, но жив, и это хорошо. Раз лечат, не у немцев, а у своих. Тоже отлично. Палата, а это явно больница или госпиталь, была одноместной, койка моя, тумбочка с вазой, где цветы, полевые, стул рядом. У окна стол со стулом. А неплохо. Ну точно у своих, дверь толкнули, видимо ногой и в палату вошла Раиса, с тазиком в руках, заметив, что я очнулся, чуть тазик не уронила, но быстро дошла и положила на стол. Меня сначала расцеловали, но осторожно, потом осмотрели.
- Очнулся, это хорошо.
- Долго я так?
- Двенадцать дней
- Сколько? - я был искренне удивлён. Видимо организм дал сбой и вот двенадцать дней в беспамятстве. Удивлён.
- Ага. Мы сейчас в госпитале, ожоговый центр. В Геленджике. С мамой меняемся у твоей кровати, сейчас моя очередь, она ночью дежурит.
- Живут в нашем доме?
- Да. Пить хочешь?
- Очень. И есть.
Та напоила меня поилкой, потом сбегал за врачом, и после довольно долгого осмотра, меня на живот аккуратно положили, на ноге повязка и шины, кость задета, наконец покормили с ложечки. Много сразу врач не велел, понемногу, но каждый час. А потом Раиса и описала что было, как меня вырубило, немцы из колонны отошли, только артиллерия работала, тех что с тыла подошли я уничтожил, старики добили, так что меня быстро подобрали, на телегу и в тыл. Там темнота скрыла нас, смогли уйти. Ещё председатель после боя появился и потребовал отходить в сторону Ставрополя. Дед и вышел из толпы. Мол, ты голубчик где прятался? Раскололись станичники, треть с председателем ушла, у него много родственников было, две трети с нами в сторону Краснодара. Успели проскочить, пока город держался, наши до побережья дошли. Сейчас частично в Геленджике расселились, частично по соседним деревням, будем ждать как нашу станицу освободят. Было ещё кое-что. У Раисы мой трофейный фотоаппарат, она его убрала к себе в вещи, при поспешных сборах, а я её учил пользоваться. Та и делала снимки, боя с мотоциклистами, дымов множество над станицей, где техника разбитой колонны горела, и боя с теми восьмью танками, где мы совместно уничтожили друг друга. А когда Краснодар спешно прошли, повстречались с военными корреспондентами, у них колесо пробито было, ждали, когда водитель закончит ремонт, вот и пообщались, и услышали эту интересную историю. Старики рассказывали, как немцев били из их же карабинов. Жаль оружие отобрали на посту у Краснодара. А тут и фотоматериал. Плёнку забрали, и вскоре статьи о том бое, с фотографиями, пошли в разных газетах. Раиса с матерью накупили этих газет, на память чтобы было. Вот и показала мне экземпляр «Комсомольской правды», специально тут в палате держали, если я очнусь.
