ужасе. — Как же так?
— Что вас удивляет, кадет? — не повелся на мой цирк дознаватель.
— Ваши жуткие и голословные обвинения. Ведь вот в чем дело… понимаете — но я ни на кого не нападал и тяжкого вреда никому не нанес. — искренне ответил я.
— И как же все было, по вашему мнению? — нахмурившись спросил Сергей.
— Как? О чем вы? — улыбнувшись вернул я вопрос.
— Вы не помогаете. Будете ерничать, я вполне на законных основаниях посчитаю это помехой следствию и правосудию. В результате это станет отягощающим обстоятельством к вашему приговору. — тут же успокоившись сказал дознаватель. — Что произошло вчера вечером?
— А утро уже настало или нет? — в задумчивости посмотрел я по сторонам. В допросной окон, естественно, не было. — А то даже не знаю, сколько прошло времени с того момента как на меня безосновательно напало десять вооруженных дубинами людей с явным намерением меня покалечить.
— Безосновательно? Вот как? — усмехнулся следователь. — А у меня есть показания шести свидетелей, не доверять которым у меня нет никакого повода, в том что вы начали избивать одного из дежурных.
— Одна крохотная поправка, я начал защищаться от дежурных, которые пытались, но не смогли, нанести мне тяжкие телесные повреждения. И не я напал на них, а они на меня. В начале двое, а затем и остальной десяток. — проговорил я, тщательно отслеживая реакцию дознавателя. Удивительно, но считать я его не мог.
— Один на десятерых! — восхищенно поцокал языком Сергей. — Звучит как настоящий подвиг.
— Да, звучит и в самом деле эпично. — с усмешкой ответил я. — Вот только было темно, и они больше мешали друг другу чем меня били.
— Но вы конечно же их победили? — едко улыбнувшись спросил дознаватель.
— Не могу знать, я защищался, и думал только о том, чтобы избежать вреда. — абсолютно честно ответил я.
— Вот как это у вас получается, вы думали, как бы не нанести повреждений, но вот вы, с парой синяков на теле, а шестеро из дежурных в медчасти с ушибами костей и одним переломом. — покачал головой следователь. — Уже этого хватит для вашего отчисления. Но разговор идет не об этом, вы заставили главную повариху. Надену съесть отравленные кексы, после чего она впала в кому.
— Мне крайне жаль слышать о таком ее состоянии. — проговорил я, и снова искренне. Лучше бы она… впрочем не будем желать зла больным людям. — Я ее не держал, не пихал в нее кексы, и даже не настаивал на том, чтобы это делали другие. У вас же должно быть масса свидетельств, от тех же кухарок. Разве они не описывали как было дело в столовой?
— Они поголовно несут бред, о котором явно договорились заранее. — в спокойном голосе Сергея впервые прорезались стальные нотки. — Даже идиот увидит это, а я себя к таким не отношу. Так что я спрошу еще раз — вы ответственны за то, что главная повариха Надена отравилась кексами?
— Как я могу быть за это ответственен? — с удивлением спросил я. И в самом деле, как? Не я же травил кексы? Если бы она обычную сдобу съела точно не отравилась бы, и скорее всего даже не потолстела — некуда.
— Вы организовали нападение на поварих? — решил подойти к вопросу с другой стороны следователь.
— Меня оскорбляет ваше недоверие и попытки извратить факты, для только вам известных целей. — покачал я головой, внимательно глядя на дознавателя. — Вам зачем-то нужно обвинить меня хоть в чем-нибудь. Вероятно, для того чтобы исключить из академии. Только я не могу понять зачем? Вы служащий батюшки императора, да продлятся его дни, или Меньшиковых?
— А для вас есть разница? — не поменявшись в лице спросил Сергей. — Князья Меньшиковы верные слуги короны, четко исполняющие свой боярский долг.
— Но в первую очередь не забывающие о себе. — тут же вставил я.
— А вот это можно счесть оскорблением боярства. — покачал головой Сергей.
— Да, опасные слова, были бы, лет двести назад. — согласился я, не собираясь опускать взгляд. — А сейчас другие времена и нравы. В конце концов я пока кадет, не сдавший даже промежуточного экзамена, не прошедший инициацию и как понимаю — несовершеннолетний по всем законам. Какое оскорбление от ребенка?
— Вы слишком вольно трактуете законы империи, кадет Иванов. — ответил Сергей, сумев скрыть раздражение в голосе, но не в цвете ауры. — Вернемся к моему вопросу про нападение.
— Вы его задаете не тому человеку. — тут же улыбнувшись ответил я. — Только сама Надена сможет сказать кто на нее напал, уверен у вас найдутся специалисты, которые без труда разберут врет она или нет. А заодно выяснят было ли вообще нападение, или была попытка задержания преступников. Воровство…
— Хорошо, пусть будет задержание преступников — вы участвовали в таком задержании? Организовывали его? — ухватился за мои слова дознаватель.
— Вы вновь пытаетесь извратить то, что я сказал, хотя я искренне отвечаю на ваши вопросы. Зачем, ваше благородие? — проговорил я, будто устало. — Я не понимаю ваших мотивов. Вы хотите наказать хоть кого-нибудь, или лично меня? Так накажите за сопротивление дежурным. Это-то вы сумеете доказать, хоть это и не так. А с остальным, зовите следователя из жандармерии, посидим, поговорим.
— Вы только делаете себе хуже, Иванов. — покачал головой Сергей. — На вашем месте я бы давно во всем сознался, и подписал повинную. Это не только облегчит вашу душу от греха, но и позволит скостить срок.
— Простите, ваше благородие, но, если вы не собираетесь выбивать из меня ложное признание, врать я не буду. — улыбнувшись сказал я. — А если будете выбивать — повинную придется писать уже вам. Хотя это сильно упростит дело.
— Что за чушь, Иванов? Мне точно известно, что именно вы… — продолжил свою шарманку Сергей. Он подходил несколько раз с разных сторон. Задавал одни и те же вопросы разными словами, пытался запутать. Когда понял, что обычными разговорами ничего не добиться — начал орать. Но как-то без огонька. Видно, что прибегал он к этому приему крайне редко, а я лишь посмеялся и загнал разум в рамки медитации.
— В карцер его! — не выдержав сказал Сергей, выходя из допросной, и все тот же дежурный, будто все это время стоявший за дверью, отвел меня обратно. Я заранее закрыл один глаз, так что
