сказать, выходили ли те же или уже другие. Так что реальное их число могло оказаться куда больше. Проще было заранее рассчитывать, что их человек двенадцать. Но такое количество вооружённых людей окажется непосильной задачей для нас с Олегом. Впрочем, если у него найдутся автоматы, это может поменять расстановку сил.
Олег объявился сам, даже ждать не потребовалось. Пока я рассматривал, как грязные дикари устраивают беспорядок у меня дома, тот подкрался сзади и похлопал меня по плечу.
— Это я, не бойся, — сказал он вполголоса.
— Даже не собирался. Что тут произошло?
— Я ночью ответил на зов любви и умчался в город. А когда вернулся, эти ребятки были уже здесь.
— Только не говори, что ты бункер оставил нараспашку. И вообще, почему ты не мог подождать, пока я приеду? — заводился я. — Столько сил туда вложено, и всё насмарку. Как теперь этих сволочей выгонять будем?
— Да ладно тебе. Сейчас выбьем их, поджопников отвесим. И потом ещё полгода ни у кого даже мысли не появится к нам лезть.
— Опасно, блин, — оценил я план и ещё раз взглянул на участок. — Сколько их там, ты смог посчитать?
— Около десяти. Если мы аккуратно войдëм, то они уже не выйдут.
— Ладно. Попробовать можно. У тебя есть, чем стрелять? Я пустой.
Олег долго и молча смотрел на меня с совершенно каменным лицом, а потом виновато опустил глаза:
— Я думал, у тебя пушки есть.
— Серьёзно? — поразился его тупости. — Ты бы мог сразу сказать, что единственное, чем можешь их поубивать, это вид твоего голого зада? Я бы хоть по пути что-нибудь придумал.
— Влад, ну чего ты начинаешь? Нет ствола, и ладно. Просто придушим их всех, и дело с концом.
— Ага, ну конечно. У тебя плечо уже перестало кровоточить после того, как ты в последний раз что-нибудь душил?
— Да нормальное у меня плечо…
Я положил руку ему на перебинтованную рану и слегка надавил. Олег тут же сдавлено застонал.
— Вижу! Так нормально, что ты от простого касание уже в обморок едва не грохнулся.
— Ты преувеличиваешь. Просто я ещё не размялся.
— То есть ты на полном серьёзе убеждаешь меня, что хочешь словить пулю от этих тварей? Завязывай и приходи в себя.
Олег громко выдохнул и склонил голову, показывая, что сдаëтся. А потом подавлено спросил:
— И что тогда делать?
— Позвоним Дане. Может, он что подскажет?
— Вряд ли он во вменяемом состояние. Когда я в прошлый раз с ним говорил, он уже не особо соображал.
— Вот заодно и проверим.
Мы отползли к моей машине и позвонили Дане Курносову. Он включил видеосвязь, не заметив этого, и направил камеру в землю на свой грязный башмак.
— Я ща не хочу с тобой, сука, разговаривать. Понял меня? — пережëвывая слова яростнее, чем свиные ушки, промычал Даня.
— Это понятно, Дань, — мягко заговорил я, — но у нас очень срочное дело.
— Опять у тебя дела какие-то. Я уже всех братьëв потерял, а тебе всё мало. Что ж ты за мудак такой?
— Я же говорил, что это дохлый номер, — тихо прокомментировал Олег. Он едва не прижался ко мне, чтобы понимать, о чëм говорит Даня.
А тот услышал знакомый голос и сразу переключился:
— Олежка, и ты там? А ещё Лу мне не хватает. Хотя… Его бы здесь прибили. Он же Катюху обрюхатил, мелкий гадëныш. Митрич с ног сбился, мужика ей нового ищет. А кому оно надо? Чужого ребëнка нянчить. Был бы Лу жив, я б его за шкирку и сюда. Пущай женится, коль писюн в штанах не держит.
— Дань, нам очень нужна твоя помощь, — напомнил я, дав ему выговориться. — Бункер захватили а у нас с Олегом ни пушек, ни сил толком нет.
— Конечно! Сразу про Даню вспомнили! А я, может, не могу. У меня, может, недоморванле… нетор… недермо…
Даня запнулся, так и не говорив, и громкими глотками приложился к бутылке. Я воспользовался паузой:
— Я понимаю, каково тебе. Сам близких терял. Но, Дань, мы ведь друзья. Я же за тебя в любую заваруху без всяких вопросов.
— Это да, базара нет. Знаешь ты, сучëныш, как на больное надавить. Нет бы пришëл, поставил бутылку и сказал: давай, брат, выпьем за наших. А ты ведь нет, ты сразу давить начинаешь. А мне что? Мне и терять уже нечего. Мне, может быть, и сдохнуть охота. Да только кто же мне пушку даст, если ноги плясом ходят? Митрич ещё огреет, чем под руку попадëтся.
— Так может, я сам с ним поговорю? — ухватился я за тонкую ниточку и осторожно потянул. — Ты на той стоянке, где мы машины покупали?
— Митрич — мужик мировой, но суровый, — продолжал Даня какую-то свою мысль, в которой уже давно запутался и вряд ли собирался заканчивать. — Но за так он и муху не обидит. А гопстеры ведь хуже мух. Лезут и лезут, сволочи. Как будто им мëдом намазано, где люди хорошие живут. И ладно бы…
— Дань, так мы приедем?
Даня вздрогнул и поднял руку. Уставился в камеру, будто впервые хэндфон увидел. И мягко, с улыбкой спросил:
— А ты всё время здесь был?
— Короче, едем, — заключил Олег.
Через два часа мы остановились перед КПП стоянки. На нас уже наставили автоматы, а нам ничего не оставалось, кроме как выйти и поднять руки.
— Мы безоружные, — заверил я.
— Даже ножей нет, — грустно усмехнулся Олег.
— Чего надо? Соскучились, что ли? — грубо спросил один из охранников. Жилистый дед с пышными усами.
— Нам бы с Митричом поговорить. Дело есть.
— Ну, коль дело хорошее, то почему бы и не поговорить. Петь, сгоняй-ка за главным. Пусть подойдëт и решит, сильно этих гавриков бить, или только для профилактики, — велел дед безусому пареньку, который и автомат толком держать не умел.
Тот угукнул и рванул вглубь заводских территорий.
— Чего сразу бить-то? — возмутился Олег.
— А чтоб баб чужих не трогали, — хитро ухмыльнулся дед.
— Так это же не мы!
— Ну, дружок ваш. Какая разница, кому ответ держать? А дальше пущай Митрич решает. Его дочка, как-никак.
Митрич вскоре подошëл с тремя здоровяками. За ними не сразу я разглядел и Петю. Семенил, всё не зная, как автомат половчее перехватить.
— Вы чего тут выстроились, как морские звëзды? — вместо приветствия удивился Митрич и обернулся к деду: — Колян, твоя, что ль, работа?
— И ничего не моя, — пробубнил тот. — Сами вылезли и руки подняли. Как только в присядку не пустились, ума не приложу?
Все кочевники
