Да уж, кто бы мог подумать такое…. Ну ничего — будем теперь с этим работать. Я узнал о противнике кое-что новенькое, в такое даже Арисат не поверит.
А я вот поверил. В мою теорию о том, что нас вынуждают уходить морским путем, новая информация вошла идеально. Надо стараться не думать о ней до поры до времени: никто не должен даже догадываться о моем открытии. Кто знает: вдруг здесь телепаты имеются или выдам себя поведением?
Будем держаться как ни в чем не бывало.
Подошел Арисат:
— Господин страж, я распорядился, чтобы трапезную подготовили. Надо бы дружину всю созвать — принято так.
— Раз принято, пусть собирается.
— Оставлю на постах нескольких — нельзя в таком деле только на ополчение мужицкое полагаться.
— Конечно.
* * *
Поминки не заладились, хотя брюхо я набил знатно — по такому торжественному случаю помимо жесткой дичи на столе присутствовала курятина, блюдо из тушеных бобов в острой подливке, жареная рыба и пироги с чем-то непонятным, но вкусным, — спрашивать постеснялся.
Пили мало (если не считать попугая) — что-то сладкое, но коварное: отпив полбокала, я почувствовал, что ноги реагируют неадекватно, и потом только чуть-чуть пригубливал. А вот Зеленый клянчил абсолютно у всех, пока его не начало шатать — пришлось использовать авторитет командира, чтобы прекратить спаивание птица.
А потом в избу ворвался какой-то розовощекий упитанный паренек при шлеме и в кожаном доспехе — заорал тонко:
— Погань! Собаки почуяли! И воют вдали вроде!
Все как по команде обернулись на попугая. Он, пошатнувшись, едва не брякнулся с плеча, мутными глазами оценил количество направленных на него ожидающих взглядов, после чего гордо подбоченился и пьяно выдал:
— И-и-издрас-с-сьте!
— Я же говорил, что его не надо поить, — вздохнул я. — Он теперь, катаясь на спине у бурдюка, погани не почувствует.
— Кто еще раз ему нальет — в свином навозе зарою! — злобно пообещал Арисат, выскакивая из избы.
Я кое-как влез в принесенную кузнецом кольчугу и нахлобучил шлем. Сапог у меня еще не было, как и наручей, — сойдет пока и так. Царапины теперь не страшны — или затопчут, или сразу прибьют.
Доводилось слышать, что кольчуга вообще не стесняет движений и ее почти не ощущаешь — бежишь, будто она из пушинок сделана. Фигу вам — я сразу почувствовал. И движения стесняет, и резвости меньше стало — килограммов десять, наверное, прибавилось, что при моем скромном весе немало. Плюс шлем, плюс меч в руках и топорик на поясе. Как же Флорис таскал те стальные латы?
Эх, тяжела доля местного воина…
На восстановленный помост над воротами забрался по лестнице. Встал рядом с Арисатом, уставился туда же, куда и он, — во тьму кромешную. Где-то там будто лягушка-мутант время от времени квакала, иногда следом раздавался пронзительный визг.
— У опушки мечутся, — тихо прошептал Арисат. — Луна поднимется, в тень уйдут — так и будут бегать, спать не давая. Тьфу, погань! Взять нас не могут, так хоть нагадят.
— Людям отдых нужен — половину можно отправить по домам, а через полночи пусть подменят тех, кто останется. Если даже попрут, сил отбить первую атаку хватит. Бурдюка ведь не слышно, а мелочь без него неопасна.
— Он зализывает подпалины… Ладно, сэр Дан, мы тут сами разберемся, кому и когда стоять, а вы шли бы спать — вам сил надо набираться.
Спорить не стал.
Опровергая свои же объяснения, которые прошлым вечером давал Туку, располагаться на сеновале не захотел — плюхнулся на не слишком мягкую постель рыцаря, укрылся шкурой неизвестного млекопитающего.
Отключился мгновенно.
* * *
«Продолжение отчета добровольца номер девять. День пятый. Познакомился с местными клопами. Они знакомству обрадовались. А я — нет».
Глава 11
КОЕ-ЧТО О РЕЛИГИИ
Попугай с самого утра ни слова не произнес — похмелье подкосило. Даже для скоростного птичьего метаболизма принятая доза оказалась неподъемной. Сидел у меня на плече с грустным видом и жадно лакал воду из всех луж, встреченных на пути.
Мне не один раз доводилось слышать и читать, что человек, впервые севший на лошадь, а потом проехавший верхом значительное расстояние, неминуемо зарабатывает кровавые мозоли или жестокие потертости некоторых нежных частей организма. Посему верхом надо передвигаться дозированно, осторожно приучая нижнюю часть спины к нестандартным нагрузкам.
Странно, но при поездке в качестве то ли пленника, то ли приглашенного в Талль, сидя за спиной всадника, я не испытывал экстремальных ощущений. Сейчас ситуация почти повторялась: покладистая лошадка тащилась за Цезером, скрипело седло, покачивался мир, но признаков зарождающихся мозолей и потертостей не наблюдалось. Или все гнусное вранье, или я ухитряюсь ехать как-то сверхправильно, или мое тело привычно к верховой езде.
Кстати, седло комфортабельное, и на вид конская упряжь конструкцией не отличается от той, с которой меня знакомили на Земле.
К еретикам отправились малым отрядом — все те же первые знакомые: Цезер с Ликсаром и Хисом. Наверное, Арисат решил, что мне с ними привычнее будет. По местным меркам, воинская сила приличная, да и не лучшее время сейчас для погани — при свете не шастает. Кстати, так и не понял: почему в новолуние она изменяет своим привычкам? Или дымка, что окружает местный естественный сателлит, заслоняет солнце, уменьшая поток губительного ультрафиолета? Хотя не уверен, что в ультрафиолете дело, — может, их просто яркий свет раздражает или вообще какие-то только им понятные причины.
Ладно — в новолуние посмотрю… если доживу до него.
Сосняк перемежался зелеными полянами и лиственными рощами. Перебрались через тощую речушку — лошади с трудом копыта замочили. Цезер, уже на другом берегу, пояснил:
— Ниже две деревни иридиан стояли и одна наша — их в первую очередь разорили… сперва нашу. А они даже не пошевелились — не стали уходить оттуда. Так и не ушли — всех еретиков там упокоили. Вот же чудные люди…
— А почему сэр Флорис их не защитил? Или не заставил перебраться в город?
— Вроде как пытался… да только это ведь иридиане… Король приказал нам сюда их довести, а дальше следить, чтобы они не сбежали. Но вмешиваться в их уклад разрешения не давал — вот они и не желают чужих слушать. Все поголовно закоренелые дураки — хоть режь его, все равно продолжает упрямиться.
К главной деревне еретиков подъехали часа через три. По местному обыкновению поставлена у реки (неужели здесь половодья или наводнений вообще не бывает?), в излучине. Несмотря на слова Арисата, высота частокола мне показалась приличной, немногим меньше, чем в Талле. А еще он был двойным, похоже, меж бревенчатых стен насыпана земля или глина. Не верится, что бурдюк такое сооружение не разломает, но должен признать — укрепление серьезное.
