Грейсон стиснул руки в кулаки так, что косточки побелели, чтобы удержаться от дрожи. Только сейчас он понял, что едва избежал смерти. Тот факт, что Стефан игнорировал Лори, поскольку не считал ее за угрозу, — вероятно, потому, что она женщина, — и спас его.
Транспортер оторвался от обочины и покатил по улице. Грейсон смотрел, как он удаляется, затем ускорил свой шаг в направлении апартаментов Мары.
— Нам нельзя атаковать, генерал. Это будет самоубийством и означает конец всему, что мы здесь создали.
Грейсон вышагивал по комнате у стола, за которым сидел Варней. Генерал Адел наблюдал за ним из кресла в углу. Главный министр Станник стоял возле окна, спиной к группе, со стаканом чего-то красного и крепкого в руке.
Грейсон боялся Станника. Министр обороны планеты имел резкие, крутые манеры. Задавал вопросы, словно стрелял из автопушки. И Грейсон не знал, насколько он осведомлен о связи дочери с иноземным командиром группы боевых роботов Треллвана. Треллванцы яростно охраняли своих жен и дочерей, и за контактами молодых людей обычно надзирали замужние женщины, родственницы-дуэньи. У Мары было больше свободы и больше свободного времени, за ней никто не приглядывал, в отличие от большинства треллванских девушек. У нее имелись собственные апартаменты рядом с местом работы отца в центре, и даже на работу в офис она ходила без эскорта. Интересно, думал Грейсон, знает ли Станник, что я сплю с ней?
Красное солнце бросало через окна длинные тени. С приходом Второй Ночи температура снизится в ходе заключительной стадии похолодания. Снаружи рабочие устанавливали на окна изолирующие панели. Вдалеке над горами висели тучи, серые и тяжелые. «Там все еще идет снег», — подумал Грейсон.
Адел поерзал в кресле.
— Тебе не хватает еще уверенности, юноша. Мне кажется, ты сомневаешься в своих собственных свершениях.
Грейсон повернулся к нему с едва скрываемым нетерпением.
— Я думаю, что нам до сих пор просто везло, генерал. Но я все же уверен, что три легких боевых робота не проживут слишком долго в соперничестве с тяжелыми. Генерал, отдаете вы себе отчет, что вы от нас просите?
— Люди ожидают победы, Грейсон, — сказал Станник. — Между прочим, твои успехи работают против тебя. После захвата тех двух боевых роботов на космодроме они удивляются, почему ты не двинулся на Замок.
— Взять Замок! — Грейсон не ожидал такого вопроса. — Взять Замок — с тремя двадцатитонными боевыми роботами?
Варней пошевелился, на лице — заинтересованное выражение.
— Что тебе нужно, чтобы штурмовать Замок, Грейсон?
Адел фыркнул.
— По-моему, Замок отобрали у гарнизона Федеративного Содружества тремя боевыми роботами… а охраняли его четыре машины!
— Генерал, я не думаю, что нам нужно затевать бесполезные взаимные обвинения, — сказал Варней.
Он взглянул на Станника, затем снова на Грейсона.
— Мы не приказываем тебе атаковать, Грейсон. Но мы желали бы видеть какой-нибудь план действий, конструктивного использования группы. Я спрашиваю, можешь ли ты выработать программу действий и положить ее мне на стол через, скажем, семьдесят часов?
— Но, генерал…
— Никаких «но». Когда становишься лидером, то обнаруживаешь, что все, до чего ты дотрагиваешься, становится политическим.
— Политическим? Но при чем здесь политика? — Грейсон всегда чихал на политику, всегда нервничал, когда сталкивался с системой, производившей больше слов и бумажной канители, чем дела.
— Я не знаю, осознаешь ли ты это, но ты и твоя группа являются как раз сейчас объектом для множества дискуссий.
Грейсон покачал головой.
— Я был слишком занят.
— Полагаю, что так. Но есть люди, именующие себя Группой Мира, и у них есть поддержка в министерстве, совете… Так вот, эти люди доказывают, что мы должны пойти на соглашение с бандитами.
— На соглашение!
— Не брызгай слюной, парень, — сказал Адел, — испортишь мебель.
Варней метнул недоброжелательный взгляд на Адела.
— Генерал, если не возражаете, можете оставить нас на минуту одних?
Челюсть генерала службы охраны приняла бульдожье выражение, но через мгновение он расслабился, встал и кивнул Станнику и Варнею.
— Очень хорошо. Все это в конце концов чепуха… вы понимаете это или нет? Станник, вам из всех остальных положено знать лучше. Вы были офицером перед тем, как стали политиком! Группа должна находиться под единым, унифицированным руководством, и именно служба охраны обладает политическим чутьем, чтобы направлять их операции.
Когда Адел их покинул, Грейсон заметил:
— Он не любит меня, так ведь?
Варней, дернув уголком рта, пожал плечами.
— Он авторитетный человек, у него есть влиятельные друзья. К тому же он хочет контролировать твою группу.
— Почему?
— Потому что группа представляет собой большую силу. Грейсон, я попросил его уйти, чтобы искренне, не впадая в полемику с генералом Аделом, сказать тебе, что в министерстве обороны очень много споров насчет группы. Есть фракции, возмущенные присутствием иноземцев в подразделении…
— Я иноземец, генерал.
— …и много тех, кто протестует против использования тобой известных бандитов. Эта женщина, Калмар… ее присутствие в твоем штабе вызывает бурю толков. А еще я знаю, что у тебя есть прошение на использование еще одного захваченного бандита… Энцмана?
— Гарик Энцельман… Он столько же знает о боевых роботах, сколько и сержант Калмар.
Варней покачал головой.
— Знаешь, что я тебе скажу, Грейсон: правительство не собирается терпеть использование военнопленных на таких важных военных должностях. Тебе, сынок, нужно смотреть на вещи нашими глазами.
— И вам, несмотря на все мое уважение, нужно смотреть на все моими! Калмар и Энцельман представляют ценные технические кадры. Они знают машины как свои пять пальцев, не хуже любого теха! Было бы глупо не использовать их. Генерал, мне не с кем больше работать!
— Ладно, это возможно… возможно. Грейсон, я окажу тебе любую поддержку, какая в моих силах, но я пытаюсь тебе доказать, что ты нажил себе врагов, сильных врагов, которым хотелось бы, чтобы группа управлялась по другому… или была уничтожена полностью. С этими иноземцами ты заварил такую кашу во Дворце… Это дает оппозиции оружие… Знаешь, что я имею в виду?
— Генерал пытается сказать, — вмешался Станник, — лишь одно: это означает, что на карту поставлены политические карьеры, люди, которые возвысятся или упадут в грязь в зависимости от того, преуспеет ли твоя группа либо с треском провалится. Нам нужно действовать, действовать успешно, причем быстро, иначе мы не можем оправдать расходы или закончить споры о всей этой иноземной заварушке.
