То есть проблема облака стала напоминать скорее глобальную катастрофу. Если так будет и дальше продолжаться, то не провалится ли весь город в эту жесткую мешанину не то Лунманских прыжков, не то какой-то разновидности черной дыры? Тогда и воевать не надо, а как можно скорей и массово прятаться в канализации и катакомбах.
Но увы! Воевали! Причем с непонятной злостью и остервенением.
Поэтому не обошлось при прорыве без потерь. Во время продвижения погибли пятеро полицейских из числа подчиненных Виктора Энгаля. В группе Парадорского смертей избежать удалось, но зато получил серьезное ранение Граци. Когда ему оказывали помощь, Николя больше ругался, чем утешал товарища:
– Куда, куда ты высунулся?! Я его, понимаешь, столько носил, носил на руках, а он теперь совсем осторожность потерял!
– Ладно, не кричи, – пытался улыбнуться Граци. – Больше не буду.
Пришлось его переносить последние пятьсот метров на каком-то ковре, потому что рана на груди ну никак не позволяла вскинуть товарища на плечо или разместить на спине. Но уже когда ворвались на свои старые, облюбованные позиции, пришла самая печальная весть: почти перед самым блокпостом разрывом тяжелой сайферской мины наповал убило генерала Энгаля. Причем сие скорбное известие обозначало, что, как самый старший по званию на данном рубеже обороны, Парадорский становится командиром всего объединенного батальона. А также всех тех гражданских сил ополчения, которые скопились на площади Петрокса и в домах по ее окружности.
Несмотря на скорбь, упавшая на плечи ответственность не давала времени даже для нескольких минут траура.
3595 г., 6 июля, Старый квартал
Пришлось Парадорскому перестраиваться под расширенные стратегические задачи прямо на ходу.
Тем не менее майор не стал переносить свой личный штаб из массивного здания «Георг-4», а только забрал к себе адъютантов генерала, связистов и одного аналитика. И с помощью малой связи превосходно справлялся с управлением воинских сил, оказавшихся в его распоряжении. Тем более что сил хватало. Вначале подтянулось целых три, весьма многочисленных, отлично вооруженных подразделения с иных участков города. А ближе к вечеру, невероятно рискуя своими жизнями и жизнями десятка десантников, на площадь Петрокса прорвались сразу пять малых штурмовых флайеров. Прорывались они чудом, буквально касаясь брюхом по булыжной мостовой и царапая воздушными ускорителями стены домов. И рухнули только на самой площади. Причем трое из пяти еще и сумели посадить свои устройства под самыми стенами зданий. То есть еще и могли теперь использовать все свое внутреннее вооружение, не особо опасаясь минометного обстрела.
А на рубежи обороны влились еще пятьдесят бравых космодесантников. Причем как раз все воины – выпускники родного училища этого года, в котором и проходил обучение Парадорский со своими друзьями. Все пять десятков не только слышали о знаменитых героях, но еще и в лицо их прекрасно знали: оказывается, командование вывесило в комнате славы фотографии своих воспитанников, ставших героями.
То есть командовать таким контингентом было само удовольствие. И умеют много, и приказы выполняют с удивительной точностью и с нужной толикой инициативы.
Но при следующем сеансе связи, когда Тантоитан заскочил в штаб, стало известно и о втором прорыве на боевых флайерах. На этот раз к площади Петрокса попытались прорваться еще четыре, но уже средних штурмовых флайера, на борту каждого из которых находились по пятнадцать воинов дивизиона. Увы, им повезло гораздо меньше: уже в пригородах отказали двигатели, и пилотам пришлось совершить вынужденную посадку. Хорошо, что при ней никто не пострадал, воины дивизиона сделали высадку и довольно удачно, прикрываемые огнем зениток и тяжелых пулеметов, с ходу захватили довольно приличное как для обороны здание. Пиклийцев кого уничтожили, кого взяли в плен, но сами при этом практически потерь не понесли. А так как оказались слишком далеко от своей изначальной цели, то и прорываться к площади Петрокса не было никакого смысла. Правда, к ним вот-вот мог прорваться одним из атакующих клиньев взвод бронированных вездеходов.
Тантоитан несколько подивился таким отчаянным попыткам общего штаба оказать помощь именно его группе и даже постарался доказать в разговоре с главным полицейским генералом нецелесообразность таких попыток. И вот тут на него набросились со всей яростью и строгостью. Причем довольно неожиданно набросились:
– Не вам указывать, куда и зачем перебрасывать подкрепления! Это раз! А во-вторых: почему в вашем штабе на связи и среди аналитиков только мужчины?!
– Да старший лейтенант Полсат тяжело ранен, а вот…
– С раненым все ясно, а остальных немедленно заменить капитаном Ланьо, старшими лейтенантами Шелди и Байцел! Немедленно!
– Есть! – И уже своим: – Выполнять!
Неожиданное распоряжение командования Парадорского никак врасплох не застало. Потому что по личному его распоряжению все эти воины женского пола и так находились вместе с Гарольдом, Николя и Малышом в соседней комнате и считались стратегическим резервом. Мало того, прекрасно слышали каждое слово, произносимое в штабе, так что переместиться из одного места в другое не заняло у них больше десяти секунд.
– Выполнено! – коротко доложил майор.
В штабе это всех удивило.
– М-да? Лихо!.. Ну ладно, тогда бдите за обороной. По нашим сведениям, противник стягивает вокруг площади Петрокса дополнительные силы. Ну и туман! Что предпринято вами дополнительно по этому поводу?
– Все окна, вплоть по третий этаж, тщательно забаррикадированы, а пространство перед самыми домами со стороны моусовцев заминировано. Вдобавок на пятых этажах расставлены дополнительные посты самых зорких ополченцев, которым выданы гранаты.
– Отлично! И продолжайте вести вещание в сторону противника о прекращении огня и добровольной сдаче. С минуты на минуту будет начата трансляция из ставки императора, в которой пару слов скажут все члены семьи Ремминг.
– Все? – вырвалось у майора.
– Вот именно! В том числе и ее высочество, принцесса Патрисия будет говорить.
– Отличная новость!
Связь по краберу на некоторое время прекратилась для очередной, плановой смены батарей, тогда как среди присутствующих начался оживленный обмен мнениями. И первым начал его Алоис:
– Давно бы так! – Выглядел он, несмотря на свои ранения ног, весьма бодро и опасений за здоровье явно не испытывал. – И так изрядно задержались.
Остальные высказались примерно в том же духе, и только Клеопатра сидела тихая и странно задумчивая. Но когда и у нее поинтересовались, то она очень серьезно кивнула:
