Покинув «центральную зону», где жили горожане среднего класса, на втором перекрестке Дэвид поднялся на ярус выше, в локацию для богатых. Здесь все было чисто и ухожено, фантастические фонари, подобные изогнутым железным цветам, освещали улицу мягким серебряным светом. Власть тьмы, как и везде в Хеллаэне, но — тьма была здесь совсем иной, чем та, что царила ярусом (и уж тем более — двумя ярусами) ниже. Вечная, ночь здесь не была наполнена страхом и болью, воздух не казался звенящим от напряжения; здесь было тихо и мирно, здесь властвовала та ночь, которая создана для любви и прогулок под луной. Тихо, спокойно, даже романтично… Дома, похожие на склепы, украшенные изваяниями немыслимых чудовищ; сады с фосфоресцирующими деревьями; зловещие башни респектабельных колдунов; мрачное очарование готики…
Ориентируясь на воспоминания Шоара и на собственное сверхчувственное восприятие, Дэвид прошел по ярусу для богатых два квартала, повернул и на следующем перекрестке спустился обратно, на ярус для середнячков. Так он сократил расстояние: оставаясь в одной и той же реальности, ему пришлось бы потратить намного больше времени на преодоление этого пути: магазин находился довольно далеко от той телепортационной точки, через которую он попал в город (возможно, существовали и иные, более подходящие точки для входа, но их местоположение оставалось для него неизвестным). Еще один поворот… да, вот та самая улица. Через несколько десятков шагов он увидел магазин. Почему она держала свое заведение здесь, а не ярусом выше? Район для богатых более подходил Обладающей… Дэвид отбросил эти мысли. Он здесь не затем, чтобы выяснять, почему она выбрала для торговли именно это место. У нее могли быть свои причины.
Он задержался, прежде чем перейти улицу — пропустил кавалькаду всадников на эфенах, могучих огнедышащих конях, ноги которых были вооружены острыми шпорами, а черная шкура — не менее прочна, чем заколдованные латы седоков. За эфенами, шлепая по грязи, лениво пробежал гулейб; какой–то полудемон, оскалившись, алчно посмотрел на землянина, но напасть не осмелился; зомби, тащивший за хрупким некромантом огромный саквояж, грузно протопал мимо, окатив Дэвида запахом тухлого мяса. Землянин перешел улицу и остановился у витрины.
Ювелирные изделия. Часть — магические артефакты, часть — обычные украшения.
Он не сразу решился войти в магазин — возникло чувство, что назад пути уже не будет. Не в том смысле, что он не сможет выйти из здания, если осмелится переступить порог — нет, казалось, он подошел к какому–то важному рубежу, к развилке, и от того, какое решение он примет и какую из дорог выберет, зависело если не все, то многое.
Если он войдет и сделает то, за чем пришел, то подставит под удар весь свой план по вызволению жены из Страны Мертвых. Возможно, подставится сам, побудив Обитель тщательно прочесать его сознание, а значит — подставит под удар Эдвина и Вилиссу кен Гержет.
Если он отступит и не станет препятствовать естественному развитию событий, то окажется подонком, предавшим человека, который однажды очень серьезно ему помог.
Впрочем, нет. Не человека. Эта персона человеком не была. Хотя она и казалась Дэвиду человечнее многих «стопроцентных» людей.
Он толкнул дверь и вошел в помещение.
Чистенько, светло и уютно. Непривычно светло для Хеллаэна. Впрочем, Алиана была нимри–анской леди и обустроила тут все на свой вкус Может быть, поэтому так мало посетителей? Избыток света их, должно быть, отпугивает.
Первое, что привлекло внимание Дэвида — большие серебряные зеркала, покрытые ледяными узорами. Зеркала завораживали. Узоры постоянно и неуловимо менялись, подстраиваясь под образ того, кого отражало зеркало. Если смотреть на узоры — само отражение исчезало, оставалась лишь фантастическая мешанина серебристо–белых линий; если сосредоточить взгляд на зеркальной глубине — часть линий пропадала, другие становились более или менее прозрачными, украшая отраженный образ. Показываемое в этих зеркалах не отличалось фотографической точностью: реальный образ отраженного и ледяные узоры складывались в единое целое, создавая необыкновенных, прекрасных существ. Зеркала не лгали — иначе пришлось бы обвинить во лжи искусство как таковое — они лишь иначе рисовали действительность, показуя завороженному посетителю какое–то ее новое, неизвестное измерение: холодный и одновременно страстный мир, в котором человек имел свое продолжение, и это продолжение не было человечным — это был гордый и прекрасный ледяной дух, лишь на короткое мгновение обретший плоть для того, чтобы явить смертным недостижимое совершенство.
С трудом оторвавшись от зеркал, Дэвид бросил беглый взгляд на прилавок — все те же зачарованные украшения и рабочие артефакты в красивом «ледяном» оформлении — и посмотрел на продавщицу — хрупкое, эльфоподобное существо с длинными серебристыми волосами и белой, почти прозрачной кожей.
— Хозяйка здесь?
— Простите?..
— Я могу видеть госпожу Алиану?
— Ее сейчас здесь нет.
— Жаль. Но, я думаю, вы можете связаться с ней и пригласить ее сюда.
«Ледяной эльф» холодно посмотрел на него.
— Ваше имя?
Когда Дэвид представился, последовал вопрос о том, что же ему от хозяйки магазина, собственно, нужно… Стало ясно, что допрос этот растянется надолго, и даже в случае, если землянин успешно его выдержит, «ледяной эльф» всего лишь сообщит о нем кому–нибудь рангом постарше, и таким путем, когда–нибудь (но вряд ли в ближайшее время) сообщение дойдет до Алианы. Временем Дэвид не располагал, к тому же — общаться с мелкими демонами на службе у леди не имел ни малейшего желания.
Он обратился к силе, которую постигал последние два с половиной года и совершил трансформацию — там же, в зале. Его восприятие реальности вырвалось из рамок, задаваемых человеческой формой существования: мир сделался многомерным; арайделинг Света был здесь, совсем рядом, какой–то своей частью Дэвид всегда существовал в нем, и весь мрак Темных Земель был бессилен поглотить этот свет. Уровень силы стремительно возрос; прежнее тело преобразилось; проявились новые органы чувств. Он существовал как бы на стыке множества миров, на разных уровнях реальности, воспринимая их все — одновременно, как нечто целое; а немногочисленные посетители магазина увидели, как ничем не примечательный человек внезапно превратился в высокого многокрылого ангела, вся фигура которого излучала ярчайший, невыносимый свет. Правильно оценив ситуацию, посетители поспешили к выходу. Дэвид их даже не заметил. Он по–прежнему пристально смотрел на «ледяного эльфа», но теперь от высокомерия последнего не осталось и следа — он отступал, выставив перед собой руки, пытаясь хотя бы таким образом защититься от того сияния, которое распространялось от ангела: сдерживающие свет чары, которые он пытался наложить, истлевали быстрее, чем слуга Алианы успевал их закончить.
