Сергей забрался обратно в броневик. До него только сейчас дошло, что двигатель заглох еще во время стрельбы.
— Похоже, горючее кончилось. — Вздохнул сталкер, — С ездой по такой дороге, да еще без одного колеса, это не удивительно.
После этих слов, Сергей принялся обшаривать бронетранспортер в поисках полезных вещей. Конечно, уже то, что он угнал эту машину у какой-то сталкерской группировки, делало его практически вне закона. А раз уж точка невозвращения в данном вопросе пройдена, то позволив себе помародерствовать в угнанном броневике, он вовсе не отягчал свое положение. И, по его мнению, не делал уже ничего зазорного в сложившейся ситуации.
Машина оказалась скудна на находки. Он обнаружил только аптечку и пригоршню патронов для пистолета. Однако только сейчас вспомнил, что свой пистолет он оставил в доме композиторов, что его сильно раздосадовало.
Обработав рану, Сергей принялся запихивать оставшиеся медикаменты в свой, опустевший после визита в Полис, рюкзак.
— Ух ты, а я и забыл про нее, — Усмехнулся он, извлекая со дна рюкзака «Майн Кампф». — Пожрать бы чего. Да, похоже, мы все растеряли там, когда концерт стигматам давали. Эх, черт. Странник, слышь?
— Чего? — его попутчик задумчиво смотрел на уходящую ночь через открытую дверь.
— Знаешь, о чем я долгие годы мечтаю?
— Нет, конечно. Откуда.
— О плитке шоколада. Настоящий черный шоколад. Без орехов и изюма. Натуральный черный. Который горчит. Вот мечтаю и все тут. Люблю шоколад. Когда вокруг то, что ты сейчас видишь, и понимаешь, что весь мир таким стал, и нет для тебя ничего кроме метро, то так ценишь все эти нелепые мелочи былой жизни, что чувствуешь, как сердце скулит. Потому и хочу шоколад, потому что знаю, что его давно и нигде нет, и не будет никогда.
— Доктор говорил, никогда не говори никогда, — Странник посмотрел на Сергея.
— Чудак твой доктор и идеалист.
— Может потому и нашел с нами общий язык? Может потому и хороший?
— Слушай, а что он ел? Ну, когда жил с вами.
— Еду, — Странник пожал плечами.
— Исчерпывающий ответ, — усмехнулся Маломальский. — Вообще-то, даже дерьмо становится едой с той секунды, когда ты начинаешь это дерьмо есть. Слушай, а вот этот, визгун. Он вкусный?
— Он вкуснее, чем кошка, — кивнул напарник улыбнувшись.
— Вот зараза, — поморщился Сергей, вспоминая, как Странник пожирал в тоннеле кошку. — Ты мне аппетит испортил. Впрочем, это, наверное, будет кстати, учитывая что жрать особо нечего, да и времени нет. Рассвет скоро, и это очень плохо.
— Почему плохо, если день и солнце? — развел руками Странник.
— Ну, это тебе хорошо. А что мутанту хорошо, то русскому смерть. Ладно. Пошли. Тут до Чеховской рукой подать. А это уже метро. Хоть и четвертый рейх. — Сказав это, Сергей взглянул на свои ноги, которые были оголены до колен, поскольку он сам отрезал штанины, избавляясь от липких пут пауков. — Я, наверное, так по-идиотски выгляжу, — покачал он головой.
— Точно! — Странник снова улыбнулся.
Маломальский посмотрел на него и сказал:
— Когда ты рядом, моего глупого вида никто и не заметит.
* * *
Череп недовольно брел обратно на свой пост. Его уже обругали за то, что он его покинул. И никто так и не объяснил толком, что за шум на станциях. Что за стрельба. Суета. Беготня. И почему до сих пор не вернулся его командир Гесс.
Череп шел к посту, созданному для охраны выхода на поверхность. Он задумчиво и разочарованно ковырял в носу, думая о том, что же происходит там в рейхе. Дойдя до поста, он поднял голову на эскалатор, часть просевших ступенек которого была давно заколочена досками. И тут же вскинул оружие.
— Стоять! — крикнул он двум спускавшимся по эскалатору людям.
Тот, что шел впереди, с неаккуратно обрезанными штанинами комбинезона, вытянул вперед руку, в которой висел на стальной цепочке сталкерский жетон.
— Пусти нас на станцию. Мы сталкеры. — Произнес Маломальский.
— А мне какое дело, — нахмурился Череп.
— Ты что, не знаешь межстанционного соглашения о статусе сталкеров?
— Да мне какое дело? Может ты подделал жетон.
— Ты дурак? Я его подделал, чтобы на поверхность выйти? И как я там проживу хоть минуту, если я не сталкер?
— А может ты шпион красный, а?
Сергей вздохнул, презрительно покачав головой.
— Сталкеры вне политики.
— Да откуда я знаю, что ты сталкер? — продолжал настаивать Череп.
— Так вот жетон, кретин чертов! Есть межстанционное соглашение! И ваш рейх подписался под ним! Сталкер находящийся на поверхности может найти укрытие на любой станции! И льготный транзитный проход через любую станцию!
— А второй? — Череп качнул стволом автомата и кивнул на Странника. — Это кто?
— Он тоже сталкер. Но жетон потерял. На нас мутанты напали. Еле отбились. Я вообще ранен.
— А откуда мне знать, что он тоже сталкер? И вообще вид у него какой-то. Эй! — нацист обратился к Страннику, — Ты похож на ундерменьша неполноценного! Чего молчишь?!
— Я? — Странник вышел вперед и как-то снисходительно улыбнулся, глядя на Черепа сверху вниз. Он смотрел на него так некоторое время, затем заявил:
— Я выше ростом. У меня светлее кожа. У меня на месте все зубы и нет плеши на голове и шрамов на лице. Кто из нас неполноценный?
— Ну, ты, полегче, свинья! — рявкнул Череп, щелкая затвором оружия.
Маломальский затолкал рукой Странника себе за спину и предупредительно поднял другую руку.
— Выстрелишь в сталкеров, и все сталкеры этого мира объявят бойкот четвертому рейху. Посмотрим, сколько вы протянете без торговли со сталкерами. Перестань валять дурака и пропусти нас. И вообще. У меня «Майн Кампф».
Череп опустил оружие и пугливо сделал несколько шагов назад, переводя взгляд с Сергея на Странника и наоборот.
— А это заразное что-то? — спросил он.
— Какова текущая ситуация? — Гаулейтер мрачно осмотрел собравшуюся в рейхсконцелярии, оборудованной в наиболее подходящем техническом помещении еще много лет назад, верхушку четвертого рейха.
— Приличную толпу это подонок собрал. Но они ничего не делают. Он там орет как потерпевший. А они стоят и его слушают. — Проворчал начальник тайной имперской полиции. — Вооружены не все из них. Сдается мне, он сам боится вооруженных столкновений и хочет просто доводами переманить больше людей на свою сторону, когда нам уже и сопротивляться будет бесполезно.
— И такое возможно, что он переманит на свою сторону большинство? — гаулейтер нахмурился еще больше.
