Павел Иевлев - Операция «Переброс»

– В общем, товарищ писатель-фантаст, приходится признать, что мы, вместе с городом и некоторыми его окрестностями, куда-то к чёртовой матери провалились.

– Провалились? – обалдел слегка Артём.

– Ну переместились, телепортировались, перепрыгнули – какая на хрен разница. Причём кое-кто (я имею в виду, в первую очередь, наших партизан, а точнее, их начальство) заранее об этом знал (если и не сам это всё устроил), но предупредить гражданское население, как всегда, не озаботился.

– А люди, по-твоему, куда делись?

– Понятия не имею. Исчезли, или остались там, где были, или переместились куда-то в другое место…

– Ни хрена себе – исчезли! Это ж под миллион человек, наверное, выйдет! И их вот так, молча, в расход списали? Такое никому с рук не сойдёт даже у нас!

– Ну что ты подпрыгиваешь, – примирительно сказал Борух. – Я ж сказал – не знаю! Может, никто никуда и не исчез – а наоборот, именно мы с тобой пропали. А весь твой миллион сейчас стоит на краю огромной дырки и думает, куда город делся…

Поредевшая группа полковника Карасова передвигалась по тёмному городу почти бегом, и Олега вскоре пришлось буквально тащить – непривычный к физическим нагрузкам священник страдал от тяжёлого груза за спиной, тошноты и головокружения. «Наверняка сотрясение», – думал он про себя. Ему даже хотелось, чтобы на отряд напали собаки – может быть, это даст ему шанс если не вырваться, то хотя бы передохнуть… Но город был пуст и тих, а сержант волок Олега за собой с непреодолимой силой гусеничного бульдозера. Очкастому научнику тоже было нехорошо – неудобный железный ящик на автоматном ремне перекашивал его тощую фигуру вбок, колотил по бедру и вообще всячески отравлял жизнь. Поскольку научника никто не тащил, то он постепенно начал, задыхаясь, отставать и в конце концов остановился, обессиленно прислонившись к стене. Полковник, чертыхнувшись, скомандовал: «Всем стоп».

– Ну что вы за человек, профессор? – раздражённо спросил он. – Никакой от вас пользы, кроме вреда! Пристрелить вас, что ли?

Доведённый до отчаяния научник неожиданно закричал в ответ тонким, срывающимся голосом:

– Давайте! Стреляйте! Ну что же вы – стреляйте! Только о возвращении назад тогда можете забыть! – и вздернул гордо голову, как пленный партизан, только очки в свете фонарей блеснули.

– Посмотрите на него, – засмеялся полковник, – прямо Зоя Космодемьянская с плаката! Твоё лядское счастье, что ты нам ещё нужен!

Подхватив с земли железный ящик, как будто тот ничего не весил, полковник скомандовал:

– Кирпич – остаёшься на месте, стережёшь пленного и профа, Гилаев – пойдёшь со мной. Не скучайте, мы скоро вернёмся!

От его людоедской улыбки Олега передёрнуло.

Молчаливый сержант усадил священника и профессора на уличной скамейке – отдыхать, а сам встал за их спиной, равнодушно обводя взглядом тёмную улицу. Казалось, он может так стоять сутками, как боевой робот, без усталости и сомнений. Автомат в его ручищах казался детской игрушкой. Поскольку в смысле беседы он выглядел явно бесперспективно, то Олег решил заговорить с научником:

– Профессор?

– Андрей Васильевич, – мрачно поправил тот.

– Извините, Андрей Васильевич, что здесь происходит? Кто эти люди?

– Простите, уважаемый, не помню как вас…

– Олег.

– Олег, да. Простите, но я не могу вам ничего сказать – полковник убьёт сначала меня, а потом вас. Или наоборот. И это отнюдь не фигура речи – поверьте, это очень, очень опасные и безжалостные люди, и вам сильно не повезло попасть к ним в руки.

– Это я уже понял, – пожал плечами Олег, – но кто они?

– Вам лучше не спрашивать, правда. Чем меньше вы знаете, тем больше ваши шансы выжить.

– А вы думаете, они у меня есть?

– Кто знает? Я и за себя не могу поручиться в данных обстоятельствах…

На этом разговор увял. Олега ещё слегка подташнивало, но полегче, да и голова почти перестала кружиться. Вот разве что холод стал основательно пробирать взмокшее от непривычных нагрузок тело. Вокруг было темно, и только подствольный фонарь на автомате сержанта периодически пробегал лучом вдоль улицы. Однако через некоторое время Олег почувствовал чьё-то внимание. Ощущение было на удивление явственным, как будто чужой взгляд обладал ощутимым весом. Священник подумал, что от темноты и стрессов у него то ли обострилось до невозможности восприятие, то ли появилась склонность к галлюцинациям… Впрочем, кажется, Кирпич тоже что-то почувствовал – он погасил фонарь и быстрым движением переместился к афишной тумбе, сосредоточенно вглядываясь в темноту, и застыл там, не издавая ни звука. Ощущение чужого взгляда ослабло, но не исчезло совсем. Олегу казалось, что за ними кто-то пристально наблюдает – без дурных намерений, скорее с интересом. Ему даже померещилось движение на крыше ближней пятиэтажки – смутный силуэт на фоне звёздного неба, – но, вполне возможно, это было от усталости глаз. В любом случае, кричать: «Вон он, ату его!» – священник не собирался – была смутная надежда, что Артём и Борух уже обнаружили его отсутствие и пустились на розыски.

Напряжённая тишина длилась недолго – из-за угла послышался тихий свист, и Кирпич сразу расслабился – вернулись полковник и Абрек. Карасов был бодр и деловит:

– Ну, проф, радуйтесь – нам, похоже, повезло больше других. Второй группы и следов нет. Впрочем, всё оборудование на месте и можно начинать работу.

– Видимо, они не успели поменять вектор, – вяло ответил профессор, – я сумел буквально в последнюю секунду…

– Неважно, неважно – мы здесь, и это главное. Вы свою задачу знаете. А ну пошли!

Оставшееся снаряжение подхватили вернувшиеся налегке Карасов с Гилаевым, и Олег с профессором теперь шли без груза. Впрочем, «шли» – это очень мягко сказано. Полковник гнал группу почти бегом, то ли опаздывая к какому-то неизвестному сроку, то ли не собираясь дольше необходимого оставаться на открытых пространствах тёмных улиц. Не знающий города священник практически сразу потерял ориентировку – в темноте очертания домов скрадывались, превращая улицы в мрачные ущелья, но старое здание Центрального вокзала он узнал безошибочно. Массивная главная башня – обрамлённый декоративными колоннами цилиндр – и столь же перегруженный колоннадами основной корпус до смешного напоминали американский Капитолий в миниатюре. Само собой, это обстоятельство не осталось незамеченным населением, и местные так и говорили таксистам: «Эй, командир, к Капитолию!» Вокзал уже несколько лет не использовался по назначению: ветка к нему сделалась тупиковой, и в какой-то момент загонять на неё все пассажирские поезда признали нерациональным. Но рельсы почему-то так и не убрали, пути возле старого вокзала превратили то ли в загон для отстоя вагонов, то ли в сортировочную, то ли в помойку, и на городских форумах всё время ходили слухи то том, что там ВИДЕЛИ. Кто видел химическое оружие из Сирии, кто ядерные отходы из Европы, кто золото партии, кто танки, а кто чёрта лысого в эсэсовской форме на каблуках и с огромным страпоном. (В последнее верилось определённо больше, чем в золото партии, какая бы партия не имелась в виду.)