— Ничего себе заявочки! — присвистнул Араб.
— Ты поступил правильно, — неожиданно вступила в разговор Сорка.
— Ну, хоть что-то хорошее за весь день, — вздохнул в ответ Араб.
Отец и дочь дружно рассмеялись и направились к дому вожака. Наступило время вечерней еды. Уже после ужина Горк объявил, что к базе улов они отправляются через пять ночей, считая от следующей.
* * *
Ранним утром шестого дня его разбудил не птичий гомон, ставший уже привычным, а осторожные, крадущиеся шаги. Араб, привыкший спать вполуха и вполглаза, моментально проснувшись, сжал пальцы на подаренном ноже, но, узнав силуэт прокравшегося в дом, расслабился. Это была все та же неугомонная Сорка.
— Вы уже готовы выходить? — спросил он вместо приветствия.
Сообразив, что не смогла подобраться к нему незамеченной, Сорка огорченно мурлыкнула и, взъерошив шерстку на загривке, кивнула:
— Отец велел разбудить тебя и сказать, что утренняя еда готова. Выходим сразу, как только поедим.
— Хорошо. Скажи ему, что я сейчас приду, — ответил Араб, приподнимаясь и выжидая, когда она выйдет из дому, чтобы без помех одеться.
Спать под шкурами в одежде было слишком жарко, несмотря на ночную прохладу. Поселившись в деревне, расположенной на уровне пятого этажа, он столкнулся с самыми неожиданными проблемами. Одной из них было отправление естественных потребностей. Сами мирры устроились очень ловко. Пользуясь наличием крепких когтей на всех конечностях, они устраивались прямо на ветвях, отойдя от деревни в специально отведённое для этого место. Горк сразу объяснил Арабу, что спускаться на землю в одиночку, без острой необходимости, очень опасно. И ему пришлось осваивать подобную воздушную эквилибристику. Каждый раз, поход по нужде становился настоящим испытанием ловкости и вестибулярного аппарата. Но и это было не самым страшным. Любопытные, как обезьяны, мирры постоянно следили за ним, стараясь застать именно в тот момент, когда он был без одежды. Вот и теперь, Сорка, словно не замечая его выжидательного взгляда, подошла к изготовленному им оружию и принялась старательно разглядывать его. Понимая, что проще дать ей то, чего она ждёт, чем тратить время на пустой спор, Араб выбрался из своей постели и, делая вид, что не замечает её заинтересованного взгляда, принялся одеваться. Затянув ремень, Араб сунул подаренный нож в деревянные, вырезанные им самим ножны и, подхватив всё приготовленное оружие, вышел из дому. Сорка, с блестящими от любопытства глазами, последовала следом за ним. Дойдя до дома Горка, Араб нарочито громко протопал по помосту и, откинув циновку, заменявшую дверь, шагнул внутрь.
Здесь уже были все члены готовившейся экспедиции. Горк, огромный старый самец Аргат с молодым самцом, явно его сыном, Араб и Сорка. Имя молодого мирра Араба мало интересовало, но, пытаясь соблюсти приличия, он повернулся и, вежливо кивнув, спросил:
— Как я могу тебя называть?
— Сирг, — коротко ответил самец, ответив ему долгим, внимательным взглядом.
В то же мгновение Араб вспомнил, что уже видел этого парня. На помосте, во время экзекуции, он встал за спиной отца молчаливой, грозной тенью. С уважением отметив могучие мышцы и полдюжины шрамов, Араб одобрительно кивнул и, повернувшись к вожаку, спросил:
— Вы готовы идти?
— Вот поедим и отправимся, — пожал плечами Горк, забирая у своей самки деревянную тарелку.
Меню мирров не отличалось разнообразием. Мясо и какие-то клубни. Но, судя по виду этого необычного народа, такое однообразное меню их ничуть не беспокоило. Все особи отличались завидным здоровьем и силой. Получив свою порцию, Араб опустился на пол и, уткнувшись в тарелку, постарался побыстрее покончить с едой.
Все мирры ели молча, занимаясь только едой. Быстро сметя свою порцию, Араб вернул тарелку хозяйке, кивком поблагодарив её, и с нетерпением повернулся к Горку. Тот словно специально не спеша пережёвывал каждый кусок. Наконец, испустив удовлетворённый вздох, он вернул свою тарелку хозяйке и, облизав усы, медленно поднялся. Взяв стоявшее у дверей копьё, он закинул на плечо сумку с какими-то припасами и, тихо мурлыкнув что-то своей самке, вышел на помост. Выскочив следом за ним, Араб быстро оглянулся, чтобы убедиться, что остальные идут следом. Заметив его нетерпение, Горк усмехнулся и тихо, чтобы больше никто не услышал, сказал:
— Ар-р, ты ведёшь себя, как котёнок на своей первой охоте. Успокойся, станция улов никуда от нас не денется.
— Понимаю, но ничего не могу с собой поделать, — мрачно скривившись, ответил Араб. — Терпеть не могу безделье. За прошедшие дни я чуть с ума от скуки не сошёл.
— Поэтому ты столько кожи на свои игрушки перевёл? — ехидно спросил Горк.
— К сожалению, это не просто игрушки, — пожал плечом Араб.
— Я понимаю, что это оружие, но почему ты об этом жалеешь? — не понял Горк.
— Оружие — это прежде всего смерть.
— Но это смерть твоих врагов.
— Да, но и у врагов может быть оружие.
— Значит, чтобы живые существа перестали убивать друг друга, нужно уничтожить оружие? Ты действительно так считаешь?
— Нет. Уничтожать оружие бесполезно. Убить можно и голыми руками. Дело не в оружии, а в том, что человек собирается с ним делать, — тихо вздохнул Араб.
— Для того, кто всю свою жизнь посвятил войне, ты слишком чувствителен, — удивлённо заметил Горк.
— Это потому, что я слишком хорошо знаю, что такое смерть. Да, я солдат, но всегда старался избегать ненужной крови. Нет смысла убивать того, кто не может защитить себя или готов бросить оружие и сдаться на твою милость.
— А если тот, кто бросил оружие, сделал это только для того, чтобы нанести тебе подлый удар, когда ты повернёшься к нему спиной? Что тогда?
— Ты мудрый вожак, Горк. Именно поэтому, прежде, чем повернуться к бывшему врагу спиной, нужно сделать так, чтобы он не смог нанести тебе подлый удар.
— И как это сделать? Ранить его?
— Зачем? Вполне достаточно просто связать его, лишив подвижности.
— Над этим нужно подумать, — задумчиво ответил Горк, ловко перебираясь с тропы на ветви соседнего дерева.
Только теперь, неожиданно для себя, Араб понял, что ему всё проще становится общаться не только с Горком, но и со всеми миррами. Их мявканья и взрыкивания давно уже перестали казаться ему непонятным набором звуков. Научился он читать и язык тел. Очень часто мирры, особенно молодые, предпочитали общаться на самом простом языке. Ощетиненный загривок, оскаленные клыки, резкие удары хвоста, всё это, вкупе с другими подобными жестами, составляли почти половину языка мирров. Но Араб уже научился легко понимать, когда кто-то из молодых котов шутит, а когда действительно пытается его напугать.
