– Да не читал ты учебников, не ври, – ответил другой молодой специалист, Олег Свирцев, – там описаны случаи вроде нашего. Хамелеон может быть и крупнее, хотя это был довольно редкий экземпляр.
– Но за водкой я сегодня все-таки сгоняю.
Значит, хамелеон-великан в самом деле был?.. Теперь Алехину досмерти хотелось переговорить с Коростылевым, и когда пришла эсэмэска с приглашением к костру, он почувствовал громадное облегчение.
* * *
После обеда Гришка укатил с армейским грузовиком, с этим же транспортом уехала посылка с наклеенным адресом научного института, которому подчинялся Лихославльский исследовательский центр. На этот раз посылку сопровождать взялся сам Баргозов. Сотрудники ФСБ тоже погрузились в «Фердинанд» и отбыли. В общем, момент для серьезного разговора вышел удачный, и, едва все разъехались, Олег заглянул к Кожинову.
– Ну, как первый выход прошел? – грузно разворачиваясь на стуле, спросил Женя.
– Я запру дверь? – вместо ответа предложил Свирцев.
Кожинов кивнул. Олег щелкнул замком и подсел к заваленному бумагами столу. Старший лаборант понимающе улыбнулся:
– Ты считаешь, что Сектор тебя принял, и теперь готов осуществить свой зловещий план?
– Точно.
– Одного не понимаю – зачем это тебе? Со мной все ясно, я Баргозову хочу подлянку устроить, потому что он со мной по-сучьи себя повел. А ты? Что тебя заставляет в этом участвовать?
– Женя, я хочу жить хорошо. Для этого нужна чистая совесть. А она у меня очистится, только если я кое-что проверну. Давай без лишних вопросов, а? Просто сделаем вместе то, чего хочется и тебе, и мне.
– Ты как с бабой разговариваешь. – Женя вдруг ухмыльнулся. Его вечно угрюмое лицо разгладилось и стало почти красивым.
Олег вдруг ощутил симпатию к этому парню. Вот Женька рассуждает о бабах, а была ли у него подружка? Он не красавец, ничем не блещет… даже в делах не очень-то ловок. Кожинов отдал всего себя исследованиям в Секторе, а его нагло обманули, кинули. Олег с Захаром Ивановичем «развели» немало жулья, поимели на этом приличные бабки, но то были преступники, и деньги их были грязные, такие отнять не грех! А Женьку обидеть, лишить заслуженного почета среди их научной братии… это не по-человечески. Ведь ему же ничего, кроме науки, не нужно! Несчастный человек… Или, наоборот, счастливый?
Если бы не долг перед памятью Захара Ивановича, Олег Свирцев тоже мог бы стать таким – настоящим ученым, преданным своим идеалам, думающим лишь о научной работе, об исследованиях, о тайнах и загадках природы. Но не срослось, он пошел по другой дорожке, и с нее не свернуть, пока не выплачен долг капитану Алехину, красавчику, атлету и телезвезде. «Вот из-за таких, – подумал Олег, – и случаются всякие беды… А им-то что? Герои, если в телевизоре увидишь… Ничего, герой, скоро мы встретимся в Секторе. Сектор всё расставит по местам. А после будем жить хорошо».
Вслух он сказал:
– Жень, а что ты будешь делать после этого? Ну, когда все закончится?
– Уеду отсюда. Да я еще раньше свалю. Прикинь: буду сидеть где-нибудь в Питере и читать в газетах о великом открытии профессора Баргозова. А потом буду читать, что профессор Баргозов – шарлатан. – Улыбка Кожинова съехала набок, стала горькой и недоброй. – Ладно, говори, что потребуется.
– Во-первых, мне нужно будет произвести киносъемку внутри Сектора.
– Значит, кинокамера, причем лучше старенькая, с кинопленкой. Даже не знаю, где взять… А, у завхоза спросим. Он за бутылку что хочешь из-под земли достанет.
– Потом мне нужен будет молодой хамелеон, без этого… ну, без чужого генотипа. Заготовка, зародыш.
– Это вряд ли. Они же по пути жрут, что попадется – жуков, гусениц. Амебу, в конце концов, проглотит, бактерию, слизня – и все, чистоты нет. Получаешь бактерию размером с крысу. Потом эта дрянь находит что-то более интересное, новые признаки заглушают то, что было до них. Это ж как естественный отбор по Дарвину – более ценный материал вытеснит то, что менее пригодно, или совместится с ним. «Чистого» хамелеона никто не видел.
– Значит, ты смоделируешь, как он мог бы выглядеть до того, как утратит «чистоту», а я придумаю, как это заснять. Дальше… еще нужно придумать, как могло бы выглядеть появление хамелеона в Секторе.
– И этого никто не знает! Откуда они берутся? Следопыты считают, что из Глуби, а вообще фиг их разберет. – Женя в волнении протирал и протирал очки.
– А мы сами придумаем, тут же чем фантастичней – тем лучше. Как в кино про Франкенштейна! Лучи света, электрические разряды! И еще мне нужен проводник. Надежный, толковый человек, который поможет подыскать место для съемок и всё подготовить, а потом выведет меня к воротам в Барьере. И не будет болтать. Я заплачу́.
Женя задумался. Молча пялился на Олега и кривил губы.
– Чего? Я что-то не так сказал? – не понял Олег.
– Да у меня никак не идет из головы, что ты хочешь серьезно вложиться в это дело. Прикидываю я, прикидываю, во что тебе обойдется веселая шуточка… Значит, деньги у тебя есть, и тебе их не жалко.
– Легко достались – легко расстались. Не бери в голову, просто помоги, и посмеемся над Баргозовым вместе.
Кожинов еще помолчал, пару раз стукнул палкой по грязному полу, наблюдая, как поднимается пыль, и наконец решился:
– Хорошо. Ни о чем больше спрашивать не буду. Проводника… за проводником придется идти в Шанхай, и лучше ночью. Там обычно ночью самая жизнь… Но ведь не сегодня, верно? Сейчас Гриша вернется…
– Это верно. – Олег наконец улыбнулся. – Мне чудится звон бутылок в его сумке. Этот звук будет преследовать меня по ночам.
* * *
Когда «Фердинанд» не спеша ехал мимо свалки, там было оживленно. У самой дороги, как обычно, никто не торчал, зато капитан отлично видел, что между грудами мусора и брошенной техникой снуют фигуры – мелькают, иногда нагибаются, чтобы подобрать что-то под ногами, и быстро скрываются.
– Людно там, товарищ капитан, – буркнул Шартьев. – Может, вам сопровождающего лучше взять? Не нравится мне сегодня свалка.
– Отставить.
На этот раз на старом месте никого не было и костер не горел, но когда Алехин остановился, озираясь, из-за груды покрышек показался полковник.
– В Шанхае неспокойно, ждут нападения местной шпаны, – вместо приветствия буркнул он, – поэтому времени мало. Докладывайте.
Алехин рассказал о своих подозрениях насчет заведующего почтой, потом об итогах сегодняшней экспедиции. Под конец вручил Коростылеву пакет с мусором из кабинета профессора. Пакет приготовил завхоз, и, точно как он предупреждал, ничего интересного там не было.
