Я не великий спец по нарезному оружию, просто по должности рановато - стажа не хватает, и потому интерес более теоретический, но ума хватает понять, что такая винтовка куда ценнее карабина. А главное - просто не хочется ее выпускать из рук. По взглядам друзей понял - они разделились в позициях. Бобр, как более впечатлительный и романтичный - на моей стороне, а вот Пашка - явно предпочитает скорострельность и компактность СКС-а.
- Егор Михалыч, - вдруг осипшим от внезапно накатившего волнения голосом спрашиваю хозяина, - можно опробовать? - а у самого в голове 'а вдруг скажет - передумал, не хочу меняться...' и отчего-то холодный пот по спине...
- Отчего же нет? Конечно, надо пострелять, я смотрю, мосинка тебе приглянулась? - Спокойно глядя на меня и пряча легкую улыбку в бороду откликнулся Михалыч.
Высыпав на двор следом за размеренно шагающим хозяином усадьбы, обнаружили, что на дворе ясный, по-летнему теплый день. Благодать и лепота. Тишина, ветерок легкий, ароматы трав, хвои и свежей смолы. Михалыч указал рукой на стоящий примерно в сотне метров от нас пень, стоящий на берегу отражающей прозрачное голубое небо маленькой лесной речки.
Подумав, решил стрелять с колена, чуть дрожащими руками снял винтовку с предохранителя, откинул мягко ушедший назад затвор и вложил золотисто-посверкивающий патрон. Короткое движение вперед, отчего-то знакомое, хотя, с мосинкой раньше дело иметь не приходилось, наверно генетическая память сработала, хммм... на прикладе сделан специальный вырез под щеку, на цевье ложи и шейке приклада насечка дающая дополнительное удобство при удержании оружия в руках, красота...
Стоило только мне изготовиться и поймать в прицел намеченную цель, как все волнение пропало начисто. Никаких поправок вносить смысла не было, поэтому поймав пень точно в центр прицела, мягко выбрал спуск. Винтовка мягко ткнулась в плечо, почти дружески и ничуть не агрессивно. Но самое главное, в последний миг я успел заметить, как от пенька полетели щепки. Восторгу моему не было предела. Бобр, который уже успел вооружиться камерой и снимал все происходящее с азартом маньяка, завопил во все горло, - 'Попал! Прямо в середину! Славян, ты молодчина!'. Реакция Пашки свелась к тому, что он молча сунул мне в руку новый патрон, мол, одно попадание - случайность, а несколько подряд - статистика. В этом весь он, зануда и прагматик, но я все равно его люблю, да, черт возьми, я всех люблю, до чего же здорово!
Откинул затвор, гильзя вылетела, и на ее место лег новый боеприпас. Выстрел. Попал! Еще один, снова летят щепки, так скоро от пенька ничего и не останется. Я с головой погрузился в процесс, сколько там говорят, у мосинки скорострельность в минуту? Пятый выстрел я промазал, слишком увлекся, уверовав в свою непогрешимость, всемогущество винтовки и просто поспешил нажать на спуск. Зато два следующих 'гостинца' почти добили цель, превратив ее в крошево. Я протянул руку за новым патроном, но в ответ ощутил короткое похлопывание по плечу со словами:
- Харош палить, думаю, все и так понятно.
Оно и верно. Всему нужна мера. С чувством искреннего сожаления решил я, одновременно стараясь рассудком задавить малейшие намеки на раздражение, что удалось легко, слишком уж мне было хорошо, да и винтовка никуда из рук не делась, все так же уютно греясь в моих ладонях.
- Так что решаешь, берешь 'трубу'? - вопрос хозяина не застал меня врасплох. Я вытащил документы и ключи и молча, сложил все в подставленную ладонь Михалыча.
- Да решил. Сколько, вы говорили, патронов сможете подкинуть?
- Хм, полсотни обещал. Еще подсумок дам и чехлы для винтовки и прицела, ну и для чистки все необходимое, чего у ж там, вещь хорошая, надо за ней уход достойный обеспечить...
- Отлично!
- А что с документами, - вмешался в разговор, молчавший до сих пор Валерка. Ляпнул не подумав и сразу сам понял, что не то сказал, заалел аки красна девица и потупил взор долу...
Умеет же Бобр некстати словами кидаться, но с другой стороны, вопрос и меня самого сугубо занимал. Посмотрев на нашего доброго хозяина, я с удивлением обнаружил довольную улыбку на его лице и иронично-задумчивый взгляд изрядно подвыцветших синих глаз.
- Документов нет, что верно, то верно. Я тебе, - уже обращаясь персонально ко мне, добавил он, - Расписку напишу, будете в селе, покажешь участковому тамошнему, он поможет. Старый мой знакомец, - пояснил Егор Михалыч, в ответ на наши недоверчивые взгляды.
Снова оказавшись в избе, мы получили все обещанное снаряжение, а заодно и провели первую сборку-разборку и чистку ствола. Отрегулировав ремень под себя, и прицепив на свой широкий армейский (который я обычно ношу с джинсами) пояс подсумки с боезапасом, а заодно и нож-складень, я ощутил себя почти настоящим мужиком. Мысль эта немало меня позабавила. И тому имелось несколько причин.
Во-первых, 'настоящим мужиком' я никогда и не стремился быть, предпочитая оставаться человеком. Во-вторых, уж кто-кто, а я прекрасно знаю себя и давно уже не столь наивен, чтобы верить в то, что оружие в руках сделает меня (или любого другого) более настоящим, чем я есть. В-третьих, оружие - прекрасная игрушка, но вот реальное его применение обычно означает смерть, особенно если речь идет о таком калибре, как семь шестьдесят два на пятьдесят четыре рус (7,62*54 RUS). А вот убивать мне совсем и не хочется, наоборот, предпочел бы жить в мире и согласии со всеми, только пока не знаю как...
Бобр, сначала увлеченно снимавший все мои манипуляции, вскоре утомился однообразием происходящего и куда-то пропал, наверно, пошел искать новые источники для вдохновения. Пашка и вовсе исчез почти сразу в неизвестном направлении, буркнув нечто вроде - 'Пойду, прогуляюсь'. Так что в итоге я остался один. Делать стало совершенно нечего, и от безделья я принялся подробно рассматривать уже ставшую знакомой комнату. Что-то все время цепляло взгляд, а что... Такое впечатление, что хозяин упорно игнорирует все современное, присущее XXI веку. Ну хоть что-то должно отражать... не знаю, любая мелочь... А тут ровным счетом ничего. Ну максимум середина двадцатого, напоминает музей... И вместе с тем, никакой музейности, затхлости и тому подобного нет и в помине. Все живет, используется и применяется, а не выставлено просто для красоты и на показ ради архаичности и понту. Часы с гирьками, тяжелая, ручной работы мебель, шкуры и настоящие ковры (с утра еще полюбопытствовал, отогнул край - настоящая персидская или еще какая ручная работа, это сколько ж такой стоит?), массивный радиоприемник в лакированном деревянном корпусе, я то в них ничего не соображаю, но Бобр пояснил восхищенно - 'Телефункен, годов сороковых-пятидесятых, самое позднее'. Было все это утром, а теперь, заново рассматривая окружающие меня вещи и собирая все разрозненные впечатления в единую картинку, я почувствовал, что мозг начинает потихоньку закипать от перенапряга...
