Пять лет, проведённых Левашовым на пароходах Совторгфлота, пусть и в культурной инженерской должности, оставили в его лексиконе и характере неизгладимые следы. Чуть только ослаблял самоконтроль, сразу начиналась специфическая стилистика.
— Удобно, удачно, — согласился Валентин. — Спасибо — не придётся наспех врать…
Этот, безусловно, приятный момент как-то заслонил куда более существенный факт воскресения после полуторамесячного пребывания в плохо оформленной могиле.
— Только как с девушками быть? — перебил его мысли Левашов. — Ты готов привести их, семерых, к своей жене на постой? С толковой мотивацией?
Лихарев задумался совсем ненадолго.
— В принципе — могу. Семь — не одна. Столько юных любовниц у одного человека просто не бывает. Если он не арабский шейх. Придумаю что-нибудь, пока добираться будем.
— Есть и другой вариант. Не умножаем сущностей сверх необходимого, правильно? Мы их завезём на дачу к Ларисе, там сейчас по-прежнему Майя с Татьяной живут. Две, а то и три опытных дамы за пару недель как-то сориентируют их в окружающей действительности, после чего станем думать дальше.
— Так, конечно, гораздо лучше, — с облегчением ответил Лихарев. — И они адаптируются, и я не спеша просчитаю варианты. Есть кое-какие, и вполне интересные…
— Вот и славненько. О, смотри, какие воспитанные девушки. Сказал — десять минут, так они секунда в секунду соблюдают.
Действительно, все семь курсанток цепочкой, по-прежнему не снимая пальцев с автоматных спусков и контролируя прилегающую местность, шли в их сторону. Режим полной боеготовности для них никто не отменял. Анастасия — впереди.
Олег увидел идущую третьей Кристину, испытал странное для него, непривычное чувство. Что было — вспомнил ярко и с благодарностью, к ней ли, к судьбе, к Дайяне. А в глаза смотреть не хотелось. Смешно ведь и неловко. Ему тридцать шесть (если без всяких отклонений, а то и сорок, с учётом петель и зигзагов локальных, независимых и прочих времён), ей — на вид девятнадцать. На самом деле, прав Андрей, то ли дочка, то ли племянница.
Она тоже увидела его, заулыбалась, как бы даже засветилась вся изнутри. Вот тебе и проблема! Одна надежда — дисциплина у воспитанниц Дайяны превыше чувств.
Так и вышло. Один короткий, почти незаметный жест руки, и Кристина, всё поняв, на долю секунды изобразила одними только глазами всё, что хотела, и сразу стала столь же функциональной и безразличной к посторонним факторам, как и подруги. Поглощённой только боевой задачей. Ничего личного. Как же иначе? Месяц-другой спустя она могла бы стать полноценным координатором, которым эмоции разрешены только по велению службы.
— Значит, решили, — сказал Левашов, всем своим видом демонстрируя девушкам, даже никогда его раньше не видевшим, что главный здесь — он. Как бы не выше всесильной начальницы Дайяны. — В одну шеренгу — становись!
Курсантки чётко исполнили команду.
Он прошёлся вдоль коротенького строя с видом и манерами красноармейца Сухова (или — старшины Васкова). — Сейчас мы с вами переправимся в одно место, где вы найдёте крышу над головой, защиту и помощь. Помощь в том, чтобы приспособиться к жизни на Земле. На этой Земле. Она отличается от той, где вы должны были работать. Не очень, но отличается. Это главное. Всё остальное станет ясно по месту и в течение… Те дамы, которые вас примут под своё покровительство, знают, что вам предложить, чему научить и чего от вас потребовать. Понятно?
Хором отвечать: «Так точно, товарищ…», их никто не учил, но мимикой и кивками голов девушки показали, что всё понимают правильно.
— Очень хорошо. Значит, сейчас все садимся во флигер, Валентин Валентинович заводит его на самой малой скорости в имеющийся портал, и через минутку все будем там, где нужно. Исполнять!
Курсантки исполнили команду быстро и чётко.
— В Кисловодск к Ларисе? — на всякий случай ещё раз переспросил Лихарев, когда они остались вдвоём перед летательным аппаратом.
— Куда же ещё? Разместим девчат — и свободен. До особого распоряжения. Вернёшься домой, продолжай привычный образ жизни, но в полной готовности. Как израильский резервист. Никаких шуточек, хохмочек и прочих инициатив тебе впредь не дозволяется. Уловил?
В полном соответствии с действием препарата Валентин подтвердил, что уловил всё и несколько более того. С огромным облегчением при этом. Как там сложится дальше — видно будет, а сейчас всё происходит совершенно великолепно. Вместо условной могилы в горах, находящихся за полета парсеков отсюда, он совсем скоро окажется в любовно обустроенном доме, в объятиях чуждой всяким потусторонним заботам женщины… Слава богу, хоть она не имеет ко всему этому никакого отношения!
Кому ещё выпадало такое счастье? Не в качестве аггрианца-координатора, в роли обычного военного человека. Могли убить — не убили. А если даже и убили… Может быть, за минувший век в разных параллелях убиты десятки его аналогов, ну и что? Сейчас-то он снова жив, дышит, осознаёт себя вполне адекватным себе самому…
Как эта степная травка в руке Левашова называется? Валентин пытался вспомнить и отчего-то не мог. Ну и ладно. Он ведь по легенде северянин, петербуржец, а здесь крайний юг Империи.
Ах, да, емшан-трава, кажется. Тревожит запах, волнует… Ему возвращена, подарена жизнь (именно эта, зачем другая?). Заодно с прощением всех предыдущих прегрешений перед людьми, имевшими право поступить с ним совсем иначе. Как он бы с ними поступил, будь его воля. Но не сейчас, раньше. Теперь ему и в голову никогда больше не придёт, что можно нарушить… А что? Приказ, долг, собственные убеждения? Над этим стоит подумать, но уж никак не сейчас. Сейчас хочется только вырваться как можно скорей из «странности», в которой он оказался, перевести дух, по-новому определиться…
Левашов перебросил флигер на три десятка километров, не касаясь сложных СПВ-настроек, просто переместил окно заданного пространства с одного места на другое, будто из комнаты в комнату. И вот уже они во внутреннем дворе сказочного домика на горе.
Навстречу вышла на высокое крыльцо Майя, предупреждённая Олегом о скором визите с нежданными гостями, ко всяким вариантам давно привыкшая, в отсутствие Ларисы считающая себя исполняющей обязанности хозяйки. Приоделась подходяще, но затруднять себя утренним макияжем не стала. Во-первых, не для кого, а во-вторых — и без него хороша.
Олег, поднявшись по ступенькам, вполголоса, по возможности коротко и ёмко объяснил суть происходящего и то, что теперь требуется от неё.
А что — интересно! Майе давно уже стало скучновато в Кисловодске, в то время как в Москве происходили интереснейшие события. Но Вадим велел (или просил), пока оставаться здесь, исходя из необъяснённых соображений. Она уже привыкла не возражать, если он говорил с ней особым тоном, означающим, что обстоятельства выше их личных желаний и склонностей. Девушка успела убедиться в том, что муж, хотя пока и не венчанный, в серьёзных делах не ошибается.
