— Кто бы его ни построил, сэр, это были разумные существа.
— Не факт, Мэйхью, — ответил Граймс, вспомнив некоторые из кораблей, на которых ему доводилось летать в годы юности.
Телепат не понял шутки.
— Но иначе невозможно, сэр! Для того чтобы построить корабль, надо обладать разумом. Мышлением. Для того чтобы им управлять — тоже! Это может быть искусственный разум — но все равно разум! Он тоже испускает псионическое излучение. Более того, это излучение оставляет след на окружающих неодушевленных предметах — полная аналогия с любым физическим излучением. Вы никогда не задавались вопросом, почему люди любят посещать некоторые места, сэр? Особенно в таких местах, где происходили какие-то значительные события? Причем они могут об этом даже не догадываться. Понимаете, любой из нас — немножко телепат. Людям нравится находиться в этом поле. Они ощущают… причастность, что ли. Это вроде рисунков на стенах… При определенных, особенно благоприятных условиях возможно даже воссоздать картину происшедшего…
— Гхм… Но Вы только что пытались меня убедить, что этот корабль мертв. Значит, там не осталось даже, как вы выразились, рисунках на стенах, которые Вы могли бы прочесть.
— Я не говорил этого, сэр. Расстояние слишком велико, чтобы я мог об этом судить. Я только сказал, что такое может быть. И вообще, с этим остаточным излучением не все так просто. Иногда оно сохраняется годами, иногда — исчезает через пару часов. Возможно, есть какая-то закономерность, но этот вопрос пока не изучен.
— Ну что же, у Вас есть такая возможность.
— Может быть, сэр… Я не могу знать заранее.
— Все-таки попытайтесь еще что-нибудь выяснить, Мэйхью.
— Конечно, сэр. Но пока Лесси в таком жутком состоянии, я ничего не могу обещать.
Граймс коротко попрощался и отправился в каюту Сони, где первым делом плюхнулся в кресло и принял из рук супруги очередную чашку свежесваренного кофе.
— Похоже, дорогая, — произнес он, сделав глоток, — в скором времени тебе придется вспомнить, что ты не только офицер снабжения, но и офицер разведотдела ФИКС.
— А что случилось?
— Гхм… — глубокомысленно заметил Граймс и пересказал ей беседу с Мэйхью.
— Я надеялся, что хотя бы от Кена будет какой-то толк. Откровенно говоря, он меня никогда не подводил. Но дело не в нем. Похоже, его хрустальный шар в последнее время забарахлил.
— Мистер Мэйхью мне уже сообщил, — усмехнулась Соня. — Более того, он успел поплакаться всему экипажу. Но когда мы догоним корабль, то сможем узнать все — кто его построил, кто им управлял и что там стряслось.
— Я в этом не уверен, Соня. Ты помнишь отчет с Третьей орбитальной? Он возник у них на радарах. Просто возник, точно из ниоткуда. Подозреваю, что он прибыл издалека. И точно не из нашего мира.
— Значит, еще один мир, с которым ФИКС придется иметь дело, — ответила Соня. — И в частности, нашему разведотделу, и конкретно мне.
— Хорошо-хорошо.
— А теперь, позвольте вашему скромному офицеру снабжения просить своего хозяина и повелителя сообщить день и час ожидаемого сближения с объектом.
— Если не случится ничего непредвиденного, ровно через пять суток мы подойдем к этой штуковине достаточно близко…
— И тогда капитан крикнет: «На абордаж!»
Соня улыбнулась, словно им предстояла не высадка на борт потерпевшего крушение судна, а роскошный банкет, на котором она собиралась блистать в своем лучшем туалете.
— Именно так, — согласился он. — Ты не представляешь, как я хочу выбраться из этой летающей жестянки.
— Представляю. Потому что мне тоже осточертело заниматься не своим делом. Или ты думаешь, что меня учили исключительно подавать кофе?
С каждым часом расстояние между кораблями сокращалось. Чужак пересекал орбиту Лорна. Расстояние сократилось настолько, что таинственный объект можно было наблюдать в мощную оптику — еще один предмет гордости старшего помощника «Маламута». Правда, пока детали разглядеть не удавалось. Корпус напоминал по форме скорее толстую шишковатую сигару, чем веретено, и был беспорядочно утыкан антеннами — конечно, если это были антенны. Приемник молчал, хотя на дистанции двух тысяч миль должны были действовать даже самые допотопные радиостанции — не говоря уже о новейших НСТ-передатчиках и псионической связи.
Граймс сидел в рубке в позиции стороннего наблюдателя. За пультом хозяйничал Вильямс.
Хищно нависая над приборной доской, он медленно и осторожно вел судно, приближаясь к чужому кораблю с мастерством, которое достигается только одним способом — многолетней практикой.
— А эта посудина успела нагреться, — сообщил старпом. — Знать бы, из-за чего.
— Но ведь у нас хорошая радиационная защита, — полувопросительно ответил Граймс.
— Естественно. У нас на «Маламуте» правило: будь готов всегда и ко всему. Помните аварию на «Антилопе Приграничья»? У них вышел из строя регулятор критической массы, и реактор… мягко говоря, перегрелся. Мы подошли поближе и умудрились взять их на буксир. А потом я пробрался на борт, чтобы посмотреть, есть ли там кто живой. Я зря надеялся. В этой радиоактивной печке никто не мог уцелеть. Никто и ничто.
«Приятная картина, ничего не скажешь», — подумал Граймс, настраивая оптику. Кое-какие подробности уже можно было рассмотреть — и ситуация начала проясняться. Понятно, что уровень радиации определить было невозможно, но «посудина», судя по всему, действительно побывала в настоящем пекле. Корабль казался даже не обожженным, а оплавленным. Так, это больше всего похоже на опоры посадочного устройства, только изрядно покореженные. А вот радарная антенна — вернее, то, что от нее осталось. Оплавленные, изогнутые балки для крепления выдвижных радиоантенн и радарных сканеров… В общем, отдельные устройства даже можно было опознать.
— Мистер Вильямс, — произнес коммодор, — давайте попробуем подойти к ним с другой стороны.
— Как скажете, шкипер.
Взревели реактивные двигатели. Граймс привычным движением упал в кресло, поймав инерцию. Поворот на сто восемьдесят градусов без торможения… Голова пошла кругом. И угораздило же его напроситься в эту экспедицию… да еще на «Маламуте»! Пожалуй, он действительно успел отвыкнуть от мелких посудин вроде этой, которые компенсируют маневренностью недостаток комфорта. Где-то снизу — судя по всему, на камбузе — раздался характерный грохот, с каким обычно падает металлическая посуда. Боже… только бы не на Соню.
Через минуту, едва «Маламут» лег на новый курс, миссис Граймс показалась в люке, живая и невредимая. Она была бледна от ярости, а на щеке красовалась роскошная шоколадная клякса. Бросив на своего супруга испепеляющий взгляд, она обратилась к старпому:
