Думаю, Хиляк – а он сразу так и представился – специально притащил меня сюда. Чтобы обстановка на меня давила. Это я потом понял, что мой неожиданный спаситель сам чувствовал себя неуютно: моя внешность действовала ему на нервы. Он привык иметь дело с обычными слабаками, чья сущность прекрасно прописана на физиономии.
– Как вы узнали, что я собираюсь прыгнуть? – спросил я.
– Долго шел за тобой, – пояснил Хиляк. – Все никак не мог поверить своей удаче.
– Удаче? – я озадаченно пожал плечами.
– Именно, – сказал Хиляк. – Такой, как ты, очень нам нужен.
– Кому – нам?
– Клану.
Я ощутил смешанное чувство интереса и разочарования. Похоже, что этот парень – псих. Но с другой стороны, он спас мне жизнь…
– Клану, значит… – мрачно проговорил я. – Вы что, в секту меня вербуете?
Хиляк захихикал и довольно мерзко. Шляпа, видимо была не по размеру – она подпрыгивала в такт содроганиям его тела.
– Не вижу ничего смешного, – сказал я и поглядел наверх: вон с того края крыши я должен был отправиться в последний полет.
Меня передернуло. Даже слегка затошнило.
– Ладно, я пошел, – стал слезать с карусели. Это было непросто: я довольно плотно уселся в маленькое железное креслице.
– Суровый мужчина! – насмешливо сказал Хиляк. – Прямо, тайный брат Джеймса Бонда. Близнец-неудачник… О, вот тебе и ник нашелся…
– Какой еще «ник»?
– Обыкновенный. У каждого в Клане есть прозвище. С этого дня нарекаю тебя Близнецом!
– Не смешно, – сказал я, и был оборван новой волной мерзкого Хилячьего смеха.
Может, он и прав, и я действительно близнец-неудачник какого-нибудь подлинного героя. Только все равно не люблю, когда мне лапшу на уши вешают. Слез с карусели, повернулся…
– Сядь! – приказал Хиляк.
Внутри похолодело. Это действительно был приказ. И я с удивлением понял, что не в силах ему противиться. Медленно вернулся на неудобное сиденье. С тоской уставился на Хиляка, ожидая продолжения.
– Теперь ты понял? – криво улыбнулся Хиляк. – Ты – слабак. Когда тебе приказывают – ты повинуешься. Или прыгаешь с крыши – в знак протеста. Больше ты ни на что не способен.
Я чувствовал, как на меня накатывается волна безысходности. Хиляк видел меня насквозь. И это делало меня совершенно бессильным – при всей моей внешней уверенности.
– Расслабься, – уже мягче сказал Хиляк. – Я тоже из слабаков. Только знаю чуть больше.
– Вы умеете манипулировать людьми? – бесцветно поинтересовался я. Не столько из любопытства, сколько желая слышать собственный голос. Мне казалось, что я попал в какую-то другую реальность, что все это происходит не со мной. Может, я, действительно, прыгнул с крыши? Я мертв, а все происходящее – просто посмертные метания души…
– Людьми? – переспросил Хиляк и покачал головой. – Нет. Только слабаками. Такими, как ты.
– Почему вы все время зовете меня слабаком? – спросил я. Мне вдруг стало ужасно обидно, до слез.
Не хватало только разреветься. Но я знал, что на моем лице сейчас – презрительная улыбочка. На время она обманет кого угодно. Только не Хиляка.
Хиляк смотрел на меня одобрительно: наверное, он ждал этого вопроса.
– Потому, что все люди делятся не только на мужчин и женщин, и не только на белых и черных. Все делятся на сильных и слабых. На тех, кто лезет наверх, набивая шишки, кто хочет управлять другими, кому нужно все и сразу. И тех – кто сдался. Сразу и навсегда. Кто на всю жизнь останется исполнителем чужих решений, кому просто на роду не написано добиться хоть чего-то в этой жизни. Вот мы-то и зовемся слабаками.
– Разве вы – слабак? – не поверил я.
– Конечно, – солидно сказал Хиляк, слегка приподнимая шляпу – будто представился только что доктором юриспруденции. – Слабак – это, как клеймо. От него не избавишься, накачай хоть груду мышц. Можно быть жалким уродливым коротышкой – и при том обладать огромной жизненной силой, харизмой лидера. Наполеон, Сталин, Гитлер… Примеров тьма… А слабаки встречаются и среди хорошо сложенных, обаятельных красавчиков, вроде тебя. И, поверь мне – ничего с этим не поделаешь. Ты всегда будешь в проигрыше – так уж устроен мир…
– Но вы… Вы не похожи на слабака… – проговорил я.
Хиляк важно поднял к небу указательный палец.
– Для того-то и создан Клан, – сказал Хиляк. – Мы слабаки лишь в среде более многочисленных анималов…
– Кого?
– Анималов. Так мы называет нормальных людей – сильных и не очень. Тех, кто не родился законченным слабаком… В том-то и заключается маленькое, но светлое чудо: в среде себе подобных слабак чувствует себя совсем иначе. Ему хочется жить, бороться, побеждать – других слабаков, конечно. Среди нас появляются свои лидеры, свои успешные люди…
– Свои слабаки… – вставил я.
– Близнец! – восхищенно произнес Хиляк. – Ты все видишь в мрачном свете! Впрочем, ты прав. Есть такая категория слабаков, которые все время поглядывают в сторону намыленной петли. Между прочим – это идеальные камикадзе…
– Вы – террористическая организация? – я напрягся.
– Упаси бог! – замахал руками Хиляк. – Мы – Клан слабаков. Террор не для нас – в нем мы можем быть только исполнителями. А главное – большинство из нас очень хочет жить. И жить лучше, чем в обычном человеческом обществе. Для этого и создан Клан…
Продолжить Хиляку не дали. В нашу сторону направлялись какие-то неулыбчивые подростки. Головы накрыты капюшонами, под которыми тлели огоньки сигарет, с их стороны неслась агрессивная музыка – наверное с мобильника. В общем-то, обычные ребята, которых, я, на всякий случай предпочитаю обходить стороной. Впрочем, меня такие не трогают – спасибо «правильной» внешности.
Но Хиляк оборвал свою тираду и суетливо сполз с каруселей. Дернул меня за рукав. В этот момент он, пожалуй, вряд ли смог бы мною командовать. Я даже не успел поразиться такой перемене – просто последовал за новым знакомым.
Теперь мы в каком-то невзрачном, задымленном сигаретным дымом кафе – будто вынырнувшем из начала девяностых. Полуподвальное помещение, каменные своды, столы с грязноватыми скатертями. Похоже, Хиляк здесь уже бывал. Теперь он напротив – так и сидит, не снимая дурацкой шляпы, словно боится выйти из придуманного себе образа.
Едва мы уселись, рядом возникла потасканного вида официантка. Даже не глянула на Хиляка – обращаясь исключительно ко мне, она изо всех сил старалась выглядеть милой:
– Здравствуйте, э-э… Чего-нибудь желаете? Вот, меню, пожалуйста! Как что-то выберите – дайте знать. Я буду у стойки… Может, воды, сока? Кофе?
Я неопределенно дернул плечом. Официантка, улыбаясь, попятилась к барной стойке. Под полками с нехитрым выбором напитков маячила рожа, вполне достоянная заведения, – жаль, что ее не видел Родригес, когда искал образ бармена для своего кино. Поймав мой взгляд, рожа приветливо оскалилась.
