девчонке из мастеровых, подмял под себя её дело, а затем при помощи неизвестного артефакта в потасовке пришил Дона конкурирующего Клана! – прорычал он мне на ухо. – Ты тот, кого я ждал так долго! Чудовище, лишь внешне напоминающее человека! Монстр, которого я обуздаю! А ну скажи мне снова, ты понял, где твоё место?! Понял, по чьей милости ты теперь живёшь?!
Моё тело снова пронзила боль. Я попытался сопротивляться. Стиснул зубы, впился ногтями в ладони. Но боль всё равно была сильнее.
- Понял! Я всё понял! – не выдержав, простонал я.
- Ну и хорошо! – осклабился надзиратель Грофф и, тут же потеряв ко мне всякий интерес, пошёл ко входу в Казематы.
Двое других, пришедших вместе с ним, подхватили нас с Тарджем под руки, и поволокли за ним следом.
По телу всё ещё пробегали судороги боли. Кажется, я только сейчас начинал понимать, в каком месте я оказался. Похоже, что все пугающие слухи про Казематы и царящие там условия были правдой. Заключённых здесь не считали за живых людей. Оказавшись здесь, мы как будто были лишены права называться людьми. И с нами могли делать что угодно!
Вот уж не думал, что, вырвавшись из власти Отца Джуна, я так быстро окажусь во власти другого человека! И на фоне надзирателя Гроффа даже Отец Джун казался милой душкой без намёка на патологическую тягу к насилию…
Поднявшись по лестнице, я огляделся. Отсюда открывался вид на Хавок. Я увидел чистое небо над Благодатью, парки, фонтаны, множество несущихся по улицам мобилей… Город жил! Но мы больше не были его частью. Мы были в отдельном мире. Мире, не обещавшем нам ничего хорошего…
Нас ввели во внутренние помещения. Здесь оказалось на удивление многолюдно. В основном надзиратели в чёрной форме и заключённые с кандалами на руках, но встречались и люди в обычной одежде, наверняка посетители. Потолки здесь были высокие, а стены и пол сделаны из тёмного камня. Наверное, кто-то бы даже мог назвать это красивым. Но вот только мне до этой красоты не было никакого дела…
Следующие несколько минут заняла уже привычная для нас с Тарджем процедура оформления. Нас снова провели под аркой, при помощи Потока подсоединённой к Оракулу. История повторилась – никаких способностей и Атрибутов ни у меня, ни у Тарджа система не показала, но при этом на несколько секунд задумалась. В отличие от Шерифа Леблана, на это никто не обратил внимания.
Нас ещё раз обыскали и в сопровождении охраны отправили переодеваться в ярко-красные тюремные робы. Наверное, его выбрали из-за того, что он всегда бросался в глаза. Спрятаться где-то при попытке сбежать просто невозможно!
О том, чтобы провести какие-то гигиенические процедуры, никто и не подумал. Распространение в Казематах болезней, насекомых и вездесущих яргликов никого не волновало.
По всем помещениям нас сопровождали уже не два, а целых четыре крепких надзирателя, вооружённых искрящимися металлическим жезлами. При этом мы каким-то образом умудрялись привлекать внимание. На нас глазели. Целые колонны заключённых останавливались, показывая на нас пальцами.
- Привыкайте к славе, идиоты! Убийство Дона – не то преступление, что происходит каждый день! – проворчал Грофф, ожидавший окончания процедур и прислонил руку к огромным металлическим воротам в конце зала.
Ворота вздрогнули и со скрипом принялись открываться. Грофф шагнул внутрь, увлекая нас за собой. Мы в сопровождении охраны пошли за ним по металлическому мостику.
Как оказалось, за этими воротами начинались сами тюремные камеры. И они оказались не такими, как я ожидал.
Передо мной открылось огромное помещение с невозможно высокими, в несколько десятков метров, потолками. И оно всё, полностью, было заполнено камерами, небольшими металлическими клетками, горящими красным Руническим свечением. Все камеры были размещены в несколько нависающих друг над другом уровней. Верхние камеры висели в десятках метров над моей головой, а нижние – далеко внизу. Так далеко, что я не мог их видеть. Их разделяли только обманчиво тонкие перегородки.
Между камерами по подвесным лестницам ловко сновали надзиратели с огненными хлыстами в руках, успокаивая особо буйных заключённых. Над их головами парили светошары. Их были сотни, возможно, тысячи. Но даже их не хватало, и вокруг царила зловещая полумгла.
И пусть я не мог видеть заключённых в камерах над или под нами, я мог их слышать. Воздух так и разрывался от многочисленных криков.
- Парни, это те самые ублюдки! Они грохнули нашего Дона!!! Уроды! Проклятые хумы!!! Эх, вот бы мне до них дотянуться! Я бы их выпотрошил!!!...
Возгласы доносились со всех сторон. Я действительно чувствовал себя местной знаменитостью. Не думал, что когда-нибудь прославлюсь. К тому же таким печальным образом…
Единственное, что меня во всей этой ситуации радовало, так это что все камеры здесь были одиночными! При всём желании никто из них не сумеет нам с Тарджем навредить…
Мы продолжали идти по подвешенным между камерами шатким металлическим лестницам. Грофф и остальные надзиратели – быстро и уверенно, мы с Тарджем – пошатываясь и едва сохраняя равновесие. Судя по уверенной походке, старший надзиратель и не думал останавливаться…
- А вам не страшно держать всех в одном месте? – обратился я к Гроффу. Я не мог молчать. Просто не мог позволить ему думать, что он меня сломал. – А если они решат бежать или устроят бунт?
- Бежать? Нет, это всего лишь мелкие нарушители, приговорённые за какую-то ерунду… Им духу не хватит на побег! - Грофф махнул хлыстом, который всё ещё сжимал в руке. – Но вы, мальчики, здесь не останетесь! Вам, как особо опасным, светит Чёрный зал…
- Чёрный зал? Что это такое? – спросил я, чувствуя, что ответ мне очень не понравится.
Отвечать нормально Гроф не стал. Мы как раз подошли к высокой, метра в четыре высотой металлической двери, украшенной множеством Рун. Грофф приложил к ней руку, и она, нехотя, подалась.
Надзиратели быстрыми движениями сорвали с нас наручники и, пока мы не успели опомниться, толкнули нас внутрь.
И то, что я увидел, мне совсем не понравилось…
Чёрный зал представлял собой огромное пространство, доверху заваленное самой разнообразной рухлядью. Обломки столов, стульев и прочей мебели, а также целые горы пожелтевшего от времени вонючего тряпья соседствовали здесь с проржавевшими останками тюремных камер. Это был хаос из самых разных вещей, побросанных без намёка на порядок.
И вся эта вещевая анархия была весьма густо населена. Здесь были сотни живых
