— рыкнул я. — Если не раньше!
— Не так просто, — покачал головой дядя. — Разборки где-то в глуши на границе — это не то же самое, что в окрестностях столицы. Здесь нам никто не даст разойтись в полную силу. Ни нам, ни Дамаяти.
Я удивился. Нет, в памяти Шахара было что-то вроде: «император не позволяет уничтожать магические роды». Но это были общие слова. В политику такого уровня, и уж тем более в ее нюансы, парня никто не посвящал.
Но вот то, что я даже ответить своим обидчикам соразмерно не имею права, стало для меня неприятным сюрпризом.
— Даже если объявлена кровная война? — уточнил я.
— А она объявлена? — усмехнулся дядя.
Еще лучше. Дамаяти практически уничтожили наш род, а формально у нас с ними даже войны нет? Что за безумный мир!
— И нам невыгодно ее объявлять, — припечатал дядя.
— Ты готов спустить им с рук уничтожение главной ветви рода и руины родового поместья?! — возмутился я.
— Шахар, давай будем реалистами, — вздохнул Риван. — У нас осталась едва ли сотня бойцов. После твоего «веселья» на базе Дамаяти, скорее всего, меньше. И денег, чтобы нанять хотя бы наемников, у нас нет. Чем ты собрался с ними воевать?
Дьявол, он прав. Дамаяти — не просто достаточно сильный род. У них за спиной еще и одноименный клан, причем клан немаленький.
Формально в кровной войне клан попросту не имеет права участвовать.
Однако даже если клан участвовать не будет, и это станет только родовой войной, то и в этом случае по-тихому передать под командование конкретного рода можно много клановых сил. Тем более, когда это главный род в клане. Там и в мирное-то время сложно провести четкую границу между силами рода и клана, а уж в военное…
Риван прав, мы не выстоим в официально объявленной войне.
Правда, и в тайной войне перевес тоже будет далеко не на нашей стороне.
— И не забывай, — вкрадчиво добавил дядя, — что при объявленной войне все завоеванное отходит победителю сразу.
Это он к чему?
— Сейчас у нас есть два года на восстановление родового поместья, — продолжил Риван. — А как только война будет объявлена, кто первый занял родовые земли — того и тапки. И выбить мы их оттуда не сможем, не то соотношение сил.
Еще и это! Я стискивал зубы и злился все больше. Причем даже сам не понимал, на кого именно. Дамаяти хотелось стереть в порошок прямо сейчас, это понятно.
Но ведь и покойный глава моего рода тоже был «хорош». Надо же было довести наш род до такого состояния, что один-единственный удар давно известного кровного врага уничтожил две трети наших сил и лишил нас даже призрачного шанса на победу в войне.
В какой-то момент мне показалось, что моя злость стала распространяться вокруг меня какой-то невидимой волной.
Риван побледнел. Он не отшатнулся, но стиснул зубы и выше поднял подбородок, демонстрируя гордость древней крови. Сзади раздался шорох отступившей на шаг назад Асан.
— Шахар, — тихо прошелестел из-за спины ее голос. — Обуздай шакти.
Я вздрогнул, моргнул, и все исчезло.
Шакти? Вот эта непонятная давящая все на своем пути волна — это шакти?
Да чушь!
Шакти любого рода — это одна конкретная способность. Кто-то ускоряется, кто-то может становиться неуязвимым, кто-то призывает оружие или животных, кто-то замедляет врага или его плетения — да каких только нет родовых способностей в этом мире.
Я, кстати, до сих пор понятия не имею, что представляет собой шакти моего нового рода.
— Ты активировал шакти? — прищурился Риван. — Как?!
— А какая у нас шакти? — без задней мысли поинтересовался я.
— Четырехрукий огненный Шива, — машинально ответил дядя.
Ого! Вот прям как в мультиках, что ли? Включил шакти — и у тебя две дополнительные руки выросли? Я уже хочу это опробовать.
— Так, стоп! — вскинулся дядя. — Ты даже этого не знал?
Я отрицательно покачал головой.
— Тогда как ты смог обратиться к шакти? — спросил Риван.
А я смог? Не было тут никакого огня и лишних рук даже близко. И я не собирался ничего призывать и ни в кого превращаться.
Из меня просто рвалась наружу злость. И я сильно сомневаюсь, что она могла стать активатором родовой способности, которая мне в этот момент никак не пригодилась бы. Или все же могла?
Мог ли Риван, наверняка не раз за свою жизнь видевший шакти разных родов и ощущавший их пробуждение, спутать эти ощущения с чем-то другим?
А если это не шакти — то что?
— Родовой камень при тебе? — продолжал спрашивать дядя.
М-да, а вот и самый неприятный вопрос. Я как-то не успел придумать, что ему говорить на эту тему, не до того было.
Да и нужно ли вообще что-то говорить? Мы с ним условились на поединок за место главы рода через два года. Про камень в том уговоре речи не было.
— При мне, — кивнул я, решив пойти самым простым путем.
Отобрать-то камень все равно уже невозможно.
— Отдай! — потребовал Риван.
— Опять? — иронично усмехнулся я. — В прошлый раз мы с тобой договорились до дуэли. Что будет на этот раз?
Риван молчал и сверлил меня тяжелым взглядом, а мне так и хотелось показательно вздохнуть и свалить уже в душ. Но этот разговор надо закончить. Надеюсь, он станет последним в череде подобных, а то надоело уже.
— У тебя нет оснований держать его у себя, — ровно ответил дядя.
— Я — наследник, — хмыкнул я.
Ну точно, по второму кругу пошли. Сейчас он снова будет говорить, что он — глава рода, потому что я — несовершеннолетний.
Но нет, дядя довольно ухмыльнулся и потребовал:
— Докажи!
Серьезно? Он реально надеется, что камень меня до сих пор не признал? Или просто осознал, что в прошлый раз забыл потребовать доказательств, и сейчас решил исправить это упущение?
Я скинул с себя броник, куртку и задрал рукав футболки.
Риван мгновенно прикипел взглядом к моей родовой татуировке. У него даже глаза расширились и рот чуть приоткрылся.
Я не сразу сообразил, на что он так отреагировал.
А ведь я не просто наследник, я — козырь рода. И это куда более редкий и ценный статус. Идя против козыря рода, дядя
