– Тебе еще забыл рассказать! – рявкает Виктор. – Так… один, два, три… А где восьмой? Я называл восемь имен! Кто не встал?! – луч фонаря мечется по лицам ребят.
– Сухов, – робко говорит Павел.
– Опять Сухов?! – восклицает мужик. – Чтоб его… Где он спит? – Виктор поворачивает голову и окидывает взглядом ребят. Пацаны, опустив глаза, молчат. – Так, я задал вопрос! – кричит мужик, начиная терять терпение. – Давно по шее не получали?
– Там, справа у стены, на нижнем ярусе, – тихо докладывает Павел, ловя на себе презрительные взгляды ребят. – Притворяется, что типа спит.
Мужик кривит рот и быстро проходит вперед.
– Сухов, твою-то мать, вставай! Пора пайку отрабатывать! – луч фонаря выхватывает из тьмы худое лицо мальчишки лет пятнадцати, с фингалом под глазом. – Чё, мало тебе в прошлый раз перепало? Снова на публику работаешь?
– Да так, сны красивые проматываю, не оторваться, – Сухов, не мигая, смотрит Виктору в глаза. – Все лучше, чем здесь торчать.
– На, сука! – мужик с размаха бьет кулаком в лицо пацана. Тот слетает с нар на пол и, быстро свернувшись калачиком, закрывает голову руками от ударов ботинками.
– Дядь Вить, не бей его! – кричит крупный мальчишка с верхней полки. – А то последние мозги вышибите, кто нас тогда развлекать будет?
– А ты, Штырь, не вякай там! – Виктор поворачивает лицо с налитыми кровью глазами. – Зря тебя только старшим по блоку назначили! Совсем распустились! Надо будет, и вышибу! Он своими выкрутасами уже всех достал, теперь не отвертится, пришло время прогуляться наружу по-взрослому.
– Ну, как скажете, – мямлит Штырь, быстро отворачиваясь к стене, – только зря нас перебудили, а мне скоро на скважине дежурить.
– Ничего, не развалишься, – усмехается мужик, – пить захочешь, сам вместо насоса в позу встанешь.
Виктор переводит взгляд на застывших у стены ребят.
– Так, пацанчики, чего задумались, давно не видели, как Сухов по полу ползает? Марш в коридор, меня там ждать! А ты, Сухов, подымайся, нечего валяться, как баба, рано еще подыхать, – мужик пинает пацана. – Времени мало, тебя друзья заждались!
Мальчишка с трудом встает и, потирая распухшую скулу, нехотя выходит в коридор. Вслед ему смотрят с десяток пар глаз, – так смотрят на мертвеца…
* * *Пацаны под присмотром Виктора идут по коридору Убежища. Проходят жилые отсеки. Перешагивают через людей, спящих вповалку на полу, – тех, кому не хватило места на нарах. Кажется, что это лежит и дышит какой-то неведомый науке организм с десятками конечностей. Переплетенные тела, едва прикрытые покрывалами и грязным тряпьем. Кого-то задевают, кому-то наступают на руку. Вслед ребятам раздаются проклятья:
– Осторожнее там!
– Смотрите, куда прете!
– Козлы!
– Чтоб вы сдохли! Дайте поспать!
Мальчишки заметно ускоряют шаг. Кому они нужны? Кто за них заступится? Родителей у них нет, большинству все равно, вернутся они или нет, все меньше нахлебников, лишь бы жребий в следующий раз не выпал на тебя. Обреченность, в отличие от пули, убивает изнутри.
Пацаны сворачивают за угол. Проходят через пластиковую занавесь. Здесь коридор расширяется, образуя помещение, отданное под отстойник для возвращающихся с поверхности. Мальчишки оказываются перед дверью, ведущей в предтамбур.
– Стоять! – командует Виктор. – Садитесь и ждите здесь!
– Что, прямо на пол? – растерянно спрашивает Павел.
– Да! – отвечает Виктор. – Кладете под жопы паллеты и тихо сидите. Кто вякнет, последних зубов лишится.
– Но ведь здесь грязно, – хмурится пацан с явно восточной внешностью и добавляет: – И фон…
– Брезгуешь, Азат, или особо разборчивым стал? – зло спрашивает Виктор. – Здесь везде фонит. Это приказ! Живо!
Мальчишки разбирают поддоны и нехотя садятся на них. Со стороны коридора слышатся тихие шаги. Пацаны поворачивают головы. Они видят, что к ним приближается высокая сутулая фигура. Из тени неспешной, шаркающей походкой выходит парень лет двадцати трех – двадцати пяти.
– Миха! – говорит Виктор. – Как раз вовремя. Я пойду, амуницию проверю, а ты пока за этими утырками присмотри.
– Погодь, – произносит парень, – чего-то они там переиграли. Батя сказал, чтобы я и Гнус шли с ними, а тебя он к себе вызывает.
Виктор внимательно смотрит на Михаила.
– Это точно? – спрашивает он. – Почему?
– Точнее не бывает, – отвечает Миха, – а почему, не знаю. Давай отойдем, перетереть кое-чего надо. – Парень, не дожидаясь ответа, проходит вперед.
Миха и Виктор отходят к двери предтамбура и начинают о чем-то шептаться.
Мальчишки напрягают слух, но разобрать, о чем идет разговор, не могут. Их съедает любопытство вперемешку со страхом. Что будет дальше? Слишком все необычно для простой операции по утилизации мусора или выбрасывания наружу мертвецов.
– Понятно, – долетает до пацанов фраза Виктора, – СКС возьмешь?
– Да, – кивает Михаил, – думаю, пригодится.
– Добро, – мужик хлопает Миху по плечу. Он быстрым шагом уходит, перед этим странно посмотрев на притихших ребят.
– Ну, братва, чего приуныли? – спрашивает парень. – Для добровольцев что-то кисло выглядите.
– Не выспались просто! – бурчит Сухов. – А так, все ок.
– А, Сухов, и ты здесь, – Миха исподлобья смотрит на мальчишку, – давно пора тебя к делу пристроить, а то ты только языком чесать горазд.
– Он уже сегодня получил свое, – роняет Павел, – видно, мало ему Виктор с прошлого раза добавил.
– Зато тебя, суку, по головке гладит, – парирует Сухов, сжимая кулаки. – Правильно тебя Крысой зовут!
– Да пошел ты! – вскидывается Пашка.
Кажется, еще мгновение – и ребята сцепятся друг с другом. Остальные молчат, боясь попасть под раздачу. Лишь самый щуплый – Валерка Кнышевой, открывает рот и хочет что-то сказать, но его опережает Михаил:
– Эй, харэ там балаболить, заткнитесь оба! Сидите тихо и ждите приказов.
– Миха! Ты хоть скажи, чего будет, куда нас? – спрашивает худой пацан – Макс, за что и получил кликуху Скелет.
– Да-да, чего ждать-то? – хором спрашивают остальные.
– Эээ… Не будь ты как эти!.. – вворачивает Азат.
– Тихо, расшумелись как в детсаду, – хмурится Миха. – Игорь придет и расскажет, а я пока тоже с вами посижу.
Парень проходит назад и садится впереди Сухова. Мальчишка упирается взглядом в бритый затылок Михаила.
«Ага, добровольцы мы, как же, – думает Сергей, ухмыляясь разбитым ртом. – Легко стать добровольцем, когда тебя посреди ночи поднимают ударом в лицо».
В отличие от остальных ребят, Сухову из-за живости характера и неуемного воображения, удалось сохранить хоть что-то от прошлой жизни. Глядя на остальных, он понимал, что его дерзость – это та защита, которая не позволяет ему окончательно свихнуться, стать как все – безвольным и безропотным стадом, которое ведут на убой. Сколько раз он получал по морде за свои слова, столько раз клялся себе, что не отступит, не станет выпрашивать подачки или скулить, как некоторые, приспосабливаться, а там будь что будет. Сухова съедает любопытство. Он слышал, что Михаил успел до Удара отслужить «срочку» и уже несколько раз бывал в рейде на поверхности. Не в силах больше терпеть, мальчишка решается.
