Кстати, о девчонке. Она действительно исчезла? Или нет? Сверкающее геометрическое чудо перегораживало камеру ровно посередине, и потому то, что творилось на другой стороне, Дэвид видеть не мог. Впрочем, слева между стеной и краем прямоугольника оставался небольшой зазор, в который, если постараться, можно было осторожно просунуть голову…
Нет, ее там не было. И в самом деле, пропала.
Что же это все–таки за штука? В тот момент, когда Дэвид уже почти решился потрогать ее, из свечения высунулась голова Лайлы.
— Чего ты копаешься? — недовольно буркнула девочка. — Знаешь, как трудно поддерживать Дверь столько времени? Или… Ты что — боишься?!
— Аааа… Эээ… Нет. Я… То есть… Я хотел сказать…
Из сияния появилась рука Лайлы, ухватила Дэвида за рубашку и потянула к себе.
…Вот так он впервые и оказался в другом мире: оборванный, грязный, ошеломленный, с открытым ртом, тупо таращась по сторонам.
Они стояли в высоком зале со сводчатым готическим потолком. Где–то в полумраке, теряясь среди стрельчатых арок, таилось несколько дверей. Зал был освещен. Только вот чем, неясно: окон в помещении не имелось, а в здоровенных, в рост человека, канделябрах, расставленных тут и там, не теплилась ни одна свеча. Стены отблескивали серебром.
Судорожно озираясь по сторонам, Дэвид заметил, что светящаяся дверь, через которую прошли они с Лайлой, исчезла. Зато за своей спиной Дэвид обнаружил другое явление, не менее любопытное: широкий белый луч, падавший из самой высокой точки сводчатого потолка вертикально вниз, ровнехонько в центр зала. Вокруг этого места на полу было начертано с полдюжины концентрических кругов и множество мелких символов. Ни один из них не показался Дэвиду знакомым.
Внутри головы колотилась одна–единственная мысль: «Девчонка ничего не выдумывала».
Потом к ней присоединилась другая, не менее банальная: «Этого не может быть».
Лайла потянула Дэвида за рукав.
— Пойдем. Это главный зал Тинуэта. Тут нет ничего интересного.
Дэвид попытался взять себя в руки и сказать хоть что–нибудь умное:
— Эээ… Где… Где мы находимся?
— В Тинуэте. Я тебе уже говорила.
— Я не о том. Где находится Тинуэт?
— В дельте Ганы, на юге Светлых Земель.
На юге Светлых Земель. Замечательно.
На своем веку Дэвид прочел немало фантастики. В том числе фантастики сказочной. Если есть эльфы, значит, должны быть и гоблины. Если есть Светлые Земли, значит, должны быть и…
Мысль о том, что он оказался внутри «фэнтезюшного» мира, придала ему уверенности.
— А Темные Земли у вас тут есть?
Лайла кивнула:
— Есть.
Дэвид окончательно успокоился. Спросил с ухмылкой:
— И там живет ужасный Темный Властелин?
— Не–а. Там много кто живет. — Лайле, кажется, была скучна эта тема. — Мы с ними торгуем.
Дэвид помолчал пару секунд, переваривая информацию. Кажется, не все тут так просто…
— Так твой папа действительно… этот самый… ну, колдун?
— Ага. Он самый лучший на свете волшебник. Ну, пошли же…
— Подожди минутку. — Дэвид показал в сторону вертикального луча света. — А это что такое?
Лайла пренебрежительно махнула рукой:
— А–а, это Главное Сплетение. Тебе его лучше не трогать.
— Почему?
— Потому что если ты не умрешь… а ты почти наверняка умрешь, когда до него дотронешься… Так вот, если ты все–таки не умрешь, Лэйкил тебя точно убьет.
— Веская причина, — согласился Дэвид и позволил увести себя в одну из четырех дверей.
— Куда ты меня тащишь?
— Хочу показать тебе Тинуэт, пока мой брат не вернулся.
На вдумчивую, спокойную экскурсию их перемещение по дому (впрочем, это был никакой не дом, а целый дворец или огромный замок) было совсем не похоже. В довольно резвом темпе они миновали с полдесятка помещений, которые Дэвид был бы отнюдь не против осмотреть повнимательнее. Тяжелая резная мебель, ковры, мраморные столики, кувшины и хрустальные вазы, множество гобеленов и несколько картин. Да, это был настоящий средневековый замок, по крайней мере, изнутри. Но это был средневековый замок, обжитый современными людьми. На очередном мраморном столике Дэвид заметил морской бинокль.
Лайла неожиданно остановилась. Повернулась к гостю. Осмотрела его с головы до ног, как будто видела впервые. Чуть сморщила вздернутый носик.
— Ты бы не хотел… — Она замялась.
— Что?
— Ты не обидишься на меня снова?
— Нет. Ты о чем говоришь?
— Ты бы не хотел привести себя в порядок?
Дэвид глянул на себя и тихо крякнул. Видок у него после вчерашнего был еще тот. Да и запашок ощущался. Ему стало стыдно. Не только за себя, но и за всю свою планету, единственным невольным представителем которой он являлся здесь и сейчас.
— С большой радостью. Только где?..
Девчонка развернулась и потащила его в другую сторону.
…Эта комнатка была похожа на маленький храм — во всем, за исключением пола. Вместо пола тут был бассейн с водой.
— Мыло и мочалка — вон там, — начала объяснять Лайла. — Чистые полотенца — вон там. Одежду положи вон туда. Когда ты вымоешься, она будет уже чистая. Если хочешь, можешь взять вон тот халат. Это Лэйкила. Он не будет возражать.
— Точно не будет?
— Конечно, не будет. Его же сейчас нет дома.
— Нет, наверное, все–таки не стоит…
— Как хочешь. Теперь иди сюда. — Она вышла в коридор и, подойдя к соседней двери, распахнула ее. — Не удивляйся. Эта вещь называется у–ни–таз. Сообразил, для чего он нужен, или объяснить?
— Да я, в общем, и так прекрасно знаю…
Лайла внимательно посмотрела на Дэвида. У последнего возникло чувство, что девочка пытается определить, не шутит ли он.
— Так вот, значит, из какого мира папа его привез… — пробормотала Лайла. — Тем лучше, сам во всем разберешься… Я пока вон там посижу. — Она махнула рукой вдоль коридора. — Помоешься — приходи. Накормлю обедом.
— Спасибо.
— Не за что. — И упрыгала в столовую.
* * *
…Нежась в бассейне, вода в котором была не слишком горячей и не слишком холодной, а именно такой, какой нужно, Дэвид Брендом гнал прочь разные надоедливые мысли. Это сон? В таком случае он предпочтет никогда не просыпаться. Он сошел с ума? Так ведь в последние десять лет весь мир съехал с катушек, и его, Дэвида, безумие на фоне безумия, охватившего Землю, не только более безобидно, но и по–своему приятно и увлекательно… В стенных нишах располагались мраморные статуи трех длиннобородых мужиков, смотревших на Дэвида задумчиво и снисходительно.
