«Ну и денек! Все вокруг сошли с ума, или только я один?» – подумал майор, с наслаждением вдыхая живительную утреннюю прохладу.
47 часами ранее
Каждый, кто когда-либо играл в политику, может вспомнить тишину и умиротворение, царящие перед помпезными зданиями правительственных резиденций, министерств или штабов. Аккуратно подстриженные лужайки, журчащие фонтаны, шелест флагов и солнечные блики, играющие на кузовах припаркованных новеньких авто. Все безукоризненно, чинно и безмятежно. Ничто не подскажет постороннему глазу, что именно за такими благопристойными стенами замышляется большинство самых черных дел, стоящих жизни миллионов людей. Солдаты умирают на полях сражений, женщины и дети – на улицах родных городов, а все только потому, что какому-то зажравшемуся чинуше не хватило власти, нефти, золота или попросту мозгов.
Именно эти мысли посетили отставника Жереса, который, жмурясь от полуденного солнца, закрыл за собой дверь министерства обороны. Он расправил широкие плечи, взъерошил слегка тронутые сединой черные волосы, втянул потерявший былую твердость живот и со своим всегдашним оптимизмом отметил, что хорошо сбросить два десятка лет, вновь почувствовать себя свободным, молодым и ШТАТСКИМ.
Только что Кристиан посетил настоящий международный прием, да еще устроенный в его честь. Мероприятие удалось на славу! Сам премьер-министр был готов лично задушить Жереса, а испанский посланник почему-то все время держался от него в противоположном конце зала. Программа раута не подкачала. Выступая перед высокопоставленной аудиторией, начальник штаба подробно ознакомил всех с ходом маленькой войны в самом центре Европы и с ее глубоко раскаивающимся автором. Затем стороны обменялись взаимными претензиями, пожеланиями и уверениями. Под занавес, в целях укрепления добрососедских отношений, произошло торжественное наказание виновника торжества – разжалование некомпетентного майора. Кристиан мужественно перенес это испытание. А чтобы не поддаваться хандре, он во время траурной церемонии поднимал себе настроение, вспоминая розовые панталоны дона Санчеса, в которых тот носился по зданию посольства, не помня себя от страха.
«Подумать только, весь сыр-бор разгорелся из-за испорченного газона, парочки разбитых стекол, двух десятков сожженных автомобилей и наполовину разрушенной резиденции! Да, были потери, но серьезных жертв среди испанцев нам все-таки удалось избежать, – размышлял Жерес, направляясь к своему изувеченному «Фокусу», колоритно оттеняющему пейзаж ближайшей автопарковки. – Или все дело в нижнем белье испанского посланника?»
Открывать дверцу легкового автомобиля при посадке в него – весьма обременительно и абсолютно непрактично. Куда шикарней плюхнуться на сиденье сквозь совершенно свободный дверной проем, а затем водрузить на место покореженную дверь, надежно привязав ее обычным поясным ремнем. «Yes! Это истинный стиль крутого автолюбителя!» – гордо произнес про себя Кристиан, отвечая на немой вопрос полицейского, который с нескрываемым интересом наблюдал за приготовлениями майора. Дабы не вводить в искушение добросовестного служителя порядка, майор поспешил поддать газу и, душераздирающе визжа трущейся о кузов покрышкой, скрылся за поворотом.
Погруженный в свои мысли Жерес ехал наугад. Бульвар, площадь, перекресток, снова бульвар… Он очнулся только тогда, когда впереди замаячили знакомые архитектурные очертания. «Центральный военный госпиталь» – гласила табличка на фасаде. Интересно, что после всех ударов судьбы майор постоянно оказывался в руках Катрин. И не важно: пуля в животе или рана в душе, – она всегда умело справлялась и с тем, и с другим. Кристиан воскресил в памяти их первую встречу.
Она возникла, как мираж, как дивное видение измученного горячкой сознания. Последнее, что до этого помнил тогда еще капитан Жерес, был борт транспортного самолета. А дальше… дальше только мрак и холод. И вдруг к нему вернулся теплый, живительный свет, принеся с собой это нежное создание. Девушка в ладно пригнанной медицинской робе сидела на краю его кровати и что-то сосредоточенно писала в большом черном блокноте.
– Эй, милашка, я что, еще жив? – Кристиан хотел пошутить более элегантно, но сил хватило только на банальную солдатскую шутку.
Не отрываясь от блокнота, девушка спокойно ответила:
– Нет, вас просто еще не довезли до морга.
Сразу было понятно, что она знает военных и не намерена давать спуска наглецам, даже едва живым. Однако Жерес уже много месяцев не общался с женщинами и поэтому не хотел упускать этот шанс.
– Ну нет! Зачем же сразу туда! Если кое-где подлатать, то со мной еще вполне можно пообщаться. По крайней мере, недельку на Мальорке я гарантирую.
Незнакомка наконец оторвалась от блокнота и подняла на Кристиана свои кошачьи глаза:
– Испанская жара плюс вы, капитан, в придачу? Нет уж, это для меня слишком.
– Ах, я вам не нравлюсь? Тогда чего это вы забрались на мою кровать?
Напор перемотанного бинтами живого трупа, который только что пришел в сознание, казался весьма комедийным. Не удивительно, что девушка негромко рассмеялась.
– Я не хотела ставить вас в неловкое положение. Ведь офицер не допустит, чтобы дама стояла в его присутствии, верно?
Жерес улыбнулся. Обмен приветствиями состоялся, пора было приступать к главному. Изо всех сил стараясь унять дрожь в руке, он протянул ладонь.
– Кристиан Жерес, к вашим услугам.
– Катрин Рене, правда, в настоящее время вы больше нуждаетесь в моих услугах.
Так замечательно начавшуюся беседу прервала вбежавшая медсестра:
– Доктор Рене, прибыли новые раненые, один из них тяжелый. Профессор вызывает вас ассистировать.
Катрин ушла, а у Жереса перед глазами еще долго стояли ее черты. Стройная брюнетка с зелеными глазами, выдающими азиатские корни кого-то из ее предков. Слегка припухлые губы и бесподобные ямочки на щечках, так мило оттеняющие по-детски открытую улыбку. Она не обладала изысканной красотой фотомодели или кинозвезды, однако вместе с тем имела очарование и шарм, которые не могут оставить равнодушным мужское сердце.
Все эти воспоминания вертелись в голове майора, пока он ожидал Катрин у входа в госпиталь. У дежурной медсестры Кристиан выяснил время окончания рабочего дня доктора Рене и теперь спокойно убивал минуты, развалившись на парковой скамейке.
Был тихий, сонный полдень. Пахло цветами, свежим кофе и сладким ароматом изысканных духов. Из открытых окон ближайшего кафе слышалось пение любимого шансонье. Мирная древняя Европа, старый добрый Париж. Казалось, что на свете нет и больше никогда не будет войн, а Жерес в своей военной униформе представляет собой антикварный, замшелый экспонат, напоминающий о былых победах. Что-то наподобие Триумфальной арки или древних гробниц Пантеона.
