В первую очередь из дверей «Пикника», самого большого и популярного кабака на рынке Обочина, тоже самого-самого в Старой Зоне. То есть в Чернобыльской локации, также самой известной и неоднозначной из пяти локаций Зоны Смерти.
Под хмурым небом остались лишь немногочисленные торговцы, которые сворачивали свои палатки, плюс запоздалые сталкеры, которые спешили по своим делам из одного конца торгового поселка в другой, да обколотые наркотиками шлюхи, подпирающие углы кабаков. И тех, и других, и третьих Лера насчитала едва ли с полтора десятка.
Лера вздохнула. А ведь еще недавно Обочина буквально кишела торговцами, бойцами всяких разных группировок и военными, посредниками и ворами, продажными девками и сутенерами, ошалевшими от увиденного в Зоне туристами, учеными, инспекторами всевозможных миссий и сопровождающими их сталкерами. Здесь покупалось и продавалось все, от воды, консервов и одежды до информации, оружия и женщин. Здесь заключались сделки, подписывались контракты, проводились переговоры. Если образно, жизнь бурлила и выплескивалась через край.
Теперь же она вяло булькала на самом донышке. Людей, товара и сделок стало меньше на порядок, а вечные, казалось бы, ценности и правила втаптывались в грязь новым поколением сталкеров, пока не обстрелянных, но уже с большими амбициями.
В общем, рынок пришел в полнейший упадок, и дальнейшая его судьба скрывалась за туманной дымкой. Возобладает здравый смысл, вернется хотя бы двадцать процентов завсегдатаев, возможно, Обочина получит новый шанс. Уйдут последние старожилы, уступят место молодым шакалам, рынок загнется в одночасье. Растащит его племя младое, незнакомое по камешкам. Как пить дать растащит…
Лера оторвалась от унылого сумеречного пейзажа за узким окошком и перевела взгляд на сидящего напротив субъекта. Этот человек не принадлежал ни к стае молодых шакалов, ни к славной когорте старожилов Обочины. Он вообще не имел никакого отношения к сталкерам и прочим обитателям Зоны и прибыл на рынок с разовой миссией. Причем прибыл в сопровождении внушительной охраны.
Бойцы эскорта были облачены в нейтральную, ничем не примечательную экипировку, но очень уж повадками напоминали наемников. Причем тех, что работают только на мафию, а не кормятся сами по себе, то есть с любых рук. Впрочем, Лера могла и ошибаться. То, что охрана действовала грамотно и вела себя в меру дисциплинированно, могло означать, что бойцы прошли подготовку в военных лагерях. Да и в Ордене Священного Узла или в Ковчеге дисциплина не хромала.
В общем, не имело значения, чьи интересы представлял заказчик. Настоящий посредник никогда такими вещами открыто не поинтересуется. Сам до всего дойдет, с помощью дедукции.
Лера подняла взгляд и уставилась на заказчика в упор. Так она давала понять, что пауза затянулась и пора переходить к делу.
Заказчик не отвел взгляд. Тоже уставился Лере в глаза, но не вопросительно, а пристально, будто бы пытаясь заглянуть поглубже и прочитать мысли девушки. Заказчик явно не спешил выкладывать карты на стол. Он будто бы присматривался к самоуверенной девице, которая решила испытать себя на новом поприще.
«Резинщик!»
Впрочем, Лера его не осуждала. На месте заказчика она поступила бы в точности так же. Сначала присмотрелась бы, прощупала, поняла, чем дышит нанимаемый на ответственную роль человек, а уж после приняла бы решение. И, скорее всего, отрицательное.
Будь Лера мужчиной, она определенно отказалась бы от идеи доверить свои секреты какой-то дамочке с сомнительным прошлым и откровенно криминальными связями. Хотя… все зависело бы от обстановки. В точности, как сейчас. На Леру работали два весьма серьезных обстоятельства.
Во-первых, после весенней «эпидемии» и летней морской кампании биомехов в Зоне Смерти остро встал кадровый вопрос. Людей осталось катастрофически мало. Дошло даже до того, что прежние могущественные группировки оставили часть своих территорий и укрылись в «исконных» укрепрайонах.
Для Ордена Священного Узла таким районом всегда был Казантип, с его неразрушимой и мрачной Цитаделью, бывшей недостроенной атомной станцией. Для неофашистской группировки Ковчег логовом стала сеть бункеров в районе Кольцово и в Академгородке на окраине Новосибирска. Фанатики из секты «Пламенный крест» вернулись в основательно зачищенный морским десантом биомехов Сосновый Бор под Питером.
Относительно неплохо чувствовали себя только военные, им людские ресурсы исправно поставлялись вербовочными пунктами в приграничье и на Большой земле, да всевозможные деловые и наемники, которые во время охватившего Зону «весенне-летнего обострения» предпочли отойти на периферию, к Барьерам, и пересидеть все катаклизмы в многочисленных укрепленных поселках, бункерах и на рынках.
Так что, если начистоту, особого выбора у заказчика не осталось. Он мог бы обратиться к Касперу или к другому посреднику аналогичного уровня, но это обошлось бы ему в кругленькую сумму. Да еще неизвестно, согласился бы Каспер или нет. С недавних пор знаменитый академовский посредник стал очень осторожно относиться к новым заказчикам. Практически перестал брать заказы от посторонних.
Во-вторых, Лера отлично ориентировалась и в Зоне, и в тонкостях взаимоотношений между ее обитателями, и в подноготной группировок, что с лихвой компенсировало ее неопытность в посредническом ремесле. И вот тут-то прошлое и сомнительные связи даже играли на руку Северной Хозяйке. Видимо, заказчик выбрал Леру именно по этому критерию, а не потому, что на безрыбье и рак рыба. Во всяком случае, Лере хотелось верить, что все обстоит именно так.
Впрочем, она не исключала и третий вариант. У заказчика могли иметься свои, неведомые начинающей посреднице мотивы. И, вероятнее всего, среди них имелись и все вышеперечисленные, ведь третий вариант не исключал второго и первого.
– Вы давно в Зоне? – не отводя взгляда, наконец, спросил заказчик.
– С рождения, – Лера тоже продолжила игру в «гляделки». Уступать было не в ее правилах. Нет, ну бывало, конечно, но не сейчас. – Я помню Зону еще живой. Зараженной радиацией, но живой.
– Да? Интересно, – во взгляде заказчика не промелькнуло и микроскопической искры интереса. – И как же она выглядела?
– Лучше, чем сейчас.
Лера ответила холодно. И не только потому, что ее коробило от этого фальшивого интереса заказчика к прошлому Зоны. Любое упоминание о жизни до Катастрофы поднимало в душе у Леры волну смешанных чувств, которые мешали мыслить трезво. А на серьезных переговорах любой всплеск эмоций мог дорого обойтись. Поэтому все всплески следовало гасить сразу, мгновенно. И лучшим способом сделать это был и остается холодный тон. Так Лера остужала себя, а заодно ставила на место собеседника. Двойная выгода.
