– Виру моему мужу пришлось заплатить только один раз, за стрелка, которого он уложил из картечницы через щель в бронещите. Зато за головы трёх из тех, кого он убил во время колошенского налёта, оказалось, даже награда полагалась!
Мировид поспешно поднял руку на более приличное место. Облачённый в гутанское чёрное долговязый муж-убийца и охотник за головами, которого звали Вамба, сидел чуть поодаль в кресле рядом с шипевшей машиной, где варился ергач. В одной его руке была стопка покрытых разнообразного происхождения пятнами листов со страшного вида вычислениями, в другой – на три четверти опустошённая глиняная кружка, опять-таки с ергачом.
– Задать магнитное поле можно, решение существует. Но кто осилит сверхпроводящие обмотки сработать?
Прежде чем ответить, его собеседник, одетый по янтароморскому обычаю, и раза в два пошире Вамбы в плечах, хлебнул ергача из своей кружки.
– Я думал, что Рёгнвальд, коза его забодай, Эрскин думал, что Фейнодоксо, доброго ему здоровья, Фейнодоксо думал, что Ардерик… светлая ему память. Здесь главное так закрутить плазму, чтобы все вихри в ней разрушались, тогда упадёт теплопотеря, и в середине жгута пойдёт синтез. Осфо думает, что кто-нибудь из Сатиса.
– Иронично, – Вамба отставил кружку. – Тебе из Поморья до Сатиса уж никак не через Винланд добираться. Почто ж сразу с их эргастерием не поговорил?
– Так дурь, козе на смех. Между Сатисом и Волыном дрязга идёт уж больше десяти лет. Волын строил было токамак для «Гулльвейг», не осилили.
– Что ж так?
– Плазменный жгут терял слишком много тепла. Синтез не шёл, оболочка перегревалась. Взамен решили подрядить Сатис, переделать корабль под атомный распад. Потом по горячим следам «Емшана», – янтароморец фыркнул, веселясь собственной довольно жуткой шутке. – Спохватились, что с машиной распада вместо токамака она на несколько веков загадит всё побережье выхлопом. Так недостроенная и стоит.
– Как же вдруг о таком великом предприятии недодумали-то?
– Не вдруг. Дело прахом пошло из-за усобицы мистагогов. Сеймур Кнутлинг на Уседоме и Ладомир из Сатиса некстати принялись меряться удами. Сеймур и так горд да горяч, так ещё ему Психофоро нашёптывал всякую дрянь. Даже обидно, когда два таких великих мужа ссорятся не из-за красавицы, не из-за сокровища, а считай что на пустом месте…
– Сеймур, Ладомир, а ты-то там причём?
– Так я из Сеймурова мистериона! Сатис – в круге земном последнее место, куда мне идти за помощью!
– Что ж, так и получится. Ирония – весь земной круг облетишь, чтоб за три гросса рёст попасть. А помогут-то?
– С письмом к Ладомиру от самого Осфо? Теперь пусть только попробуют не помочь!
Колёсная лира Ингмара и гармонь Нажира смолкли. Адусвинта извлекла из скрипки заключительную последовательность звуков и опустила смычок. Последовало вежливое рукоплескание. Скоморохи[170] временно удалились, Бакуня и купчиха принялись раскланиваться друг с другом, купчиха – стараясь дать турболётчику возможность заглянуть в вырез своего платья, лётчик – стремясь в полной мере оценить частично сокрытые шёлком и горностаем формы. Винландская дева снисходительно потрепала Мировида по щеке, подбежала к Вамбе, и уселась на подлокотник его кресла.
Купец, до того дремавший, разлепил один глаз, макнул ранее недоеденный расстегай в миску с остатками раковой похлёбки, подкрепился им, и возгласил:
– Толлак Рейрович, кормить-то когда будешь?
– После кинокартины, Левота свет Уморович! Может, пока налимьей печёнкой перекусишь? Или балычком?
– Искуситель! Вели и того, и другого, и мозгов морского козла!
Безмер подавальщик пошёл было в сторону камбуза, но Толлак остановил его, подняв в воздух руку и вновь обратившись к купцу:
– Левота-батюшка, под мозги, не соизволишь уисгебы отведать? Охен Тотшен, заветный бочоночек, с самой Альбы…
«Батюшка» обмахнул бороду рушником, вследствие чего примерно половина украшавших её кусков вязиги, яйца, и рубленого лука перекочевала на юбки несвоевременно воссоединившейся с Левотой супруги. Та бросила преувеличенно страдальческий взгляд в сторону Бакуни. Таким образом приведя себя в порядок, купец вслух рассудил:
– Уисгеба альбингская на крепость да на вкус, что торф в болотной воде развести. Не гораздо её под мозги, не гораздо!
Кратковременно закручинившись от однозначности собственного определения, золотопоясный муж сгорбил плечи, опустил очи долу, и потёр переносицу пальцем, оставляя жирный след. Затем он распрямил спину и на всю палубу заговорщицки шепнул:
– Безмерко! Мой балдырган[171] ещё остался?
– Остался, Левота Уморович!
– По чарке всем попутчикам, по чарке всем ватажникам, и нам с Пресияной Шуновной штофик!
– Кроме тем, кого на вахте! – предостерёг Бакуня.
Толлак кивнул, Безмер отправился на камбуз. Не очень успешно борясь с улыбкой, стюард поднялся со своего места у приборной доски с переговорным устройством, чтобы объявить:
– Гости дорогие, через три диалепта, мы покажем новости и кинокартину «Проклятие сирены».
Ближайшее свободное место было рядом с троицей схоластов-искателей приключений, известной уничтожением аэронаосов, взятием замков, и угоном поездов. На «Хранительнице», они держались преимущественно вместе с турболётчиками, за вычетом времени, проводимого на лётной палубе, как полагалось схоластам, в боевых упражнениях. Старший из троих, прозванный Самбором, был довольно ловок с древнего вида альбингским лезвием. Этот широкоплечий янтароморец сейчас привстал, изобразив полупоклон.
– Как величать тебя?
– К#варе.
Схоласт на миг задумался, чему-то обрадовался, и неожиданно выдал вроде бы на хе́сек[172]:
– #аи тсес! Матиса?
К#варе пожала плечами и села в кресло, янтароморец вопросительно посмотрел на неё. Пришлось объяснить:
– Я из племени Уурлам, мы уже века полтора как перешли на танско-венедский. Кроме имён и сказаний, разумеется. Я не сказительница, языка не знаю.
– У… урлам? – с разочарованием в голосе повторил Лодмунд электрик. – Ты разве не из кайсан Костяного Берега?
К#варе вздохнула.
– И Уурлам, и Хесек – кайсане. Все двенадцать колен кайсан происходят от семи прародителей.
– Это как? – удивился Вамба.
– Во время Фимбулвинтера, по мифу, все народы Синей Земли вымерли, кроме этих семерых.
– Синюю Землю ж ледники вроде не покрыли? – уточнил схоласт.
– На юге были и ледники, а севернее – тысячелетняя засуха, – объяснил Самбор.
