– Мой лорд!- Кадет встал. Его Неспящая шипела от близости опасности. – Вы предложили мне опасную игру, где ставка – жизнь, вы сами это признаете, а хотите расплатиться со мной – чем?
– Тем, что имеет цену для каждого человека,- крикнул побагровевший лорд Барк. – Деньгами, уважением, славой! Этого мало?
– Это не уносят с собой в могилу, мой лорд!
– А что уносят с собой в могилу, Каддет?
– Исполненный долг, достижение цели, исполнение предназначения, мой лорд! На выбор! Цена должна быть равной цены жизни! У меня есть долг перед принцессой Гигар, мой лорд. И я его собираюсь отдать.
Лорд Барк прищурившись смотрел на Кадета, а тот легко читал на его лице переживаемые чувства – от яростного гнева до растерянности. Оба они одинаково хорошо понимали, что лорд Барк попал в ловушку: он уже не мог отказаться от плана, а без чужака-Каддета план рушился.
– Мне понадобится переводчик,- сказал Кадет деловым тоном. – Откуда Чужаку знать гиккейский?
– Я согласен, это правильно,- кивнул лорд Барк. – Это сделает Чужака особенно трудным для чугов. И, как бы, для нас. Но где мы найдем переводчика, знающего твой родной язык, мастер Каддет?
– Здесь, в порту Дикка. Это мой друг, Монах – я говорил вам о нем. Я учил его моему языку, а он меня гиккейскому. Я хорошо говорю по гиккейски, мой лорд?
– Превосходно! – холодным тоном откликнулся лорд. – Очень скоро я сообщу тебе о моем решении, мастер Каддет.
– Сделка еще не заключена, мой лорд,- твердо сказал Кадет.- Но, чтобы не терять время и в надежде на заключение сделки, распорядитесь доставить меня к вашему стекловару. Еще мне нужен список драгоценных камней, пользующихся спросом, и их цены у местных ювелиров. И еще мне нужен чемодан мастера Ликка. А если наша сделка состоится, то мне понадобятся деньги, много, и много настоящих драгоценностей, чтобы мой мешок внушал уважение – властям, вызывал зависть – у простого народа и трепет – у торговцев и купцов.
Лорд Барк с легкой улыбкой посмотрел на него. Что-то очень человеческое медленно и неохотно проступало на его обычно непроницаемом лице. Потом оно опять затвердело, а улыбка стала насмешливой.
– За подделку денег и у нас, и у чугов, и здесь в порту и, думаю, везде, рубят голову,- сказал он. – Это я тебе сообщаю как Верховный Прокурор королевства Стерра, знаток законов. Но за подделку драгоценных камней наказания нет. Их у нас пока не умеют подделывать. Так что ты не нарушишь ничей закон, мастер… Надеюсь, позже ты продашь нам секрет? Или подаришь?…
Стекловаров было два. Братья, одного из которых называли Старший, а другого, конечно, Младший. Они оба ходили за Кадетом как привязанные и безропотно выполняли работу подмастерьев – и когда во дворике их мастерской он из кучи морской гальки выбирал подходящие камушки и когда месил желтую глину, и когда тер в ступах образцы минералов из чемодана мастера Ликка, и когда он превращал гранильный станок стекловаров в шлифовальный. Младший даже оторвал подол своей рубашки, едва Кадет попросил принести ему узкую ленту грубого полотна. А способ соединения в кольцо кожаного приводного ремня, который применил Кадет, привел их в восторг и почтительное восхищение.
Стекло и руды варились в маленьких удобных тиглях в кирпичной печи, рядом подсыхали отливочные формы, на отдельных дощечках лежали кучки просеянного разноцветного песка. К полудню и первой еде, за которой в дом стекловаров под плотным присмотром боевиков ходил Младший, все было готово для таинства, но список драгоценных камней еще не доставили.
Братьям, видимо, строго-настрого запретили разговаривать со странным чужеземцем в длинном желтом плаще и в маске, и они помирали от обилия вопросов, но молчали и даже друг с другом общались главным образом шепотом и жестами. Скучающий Кадет подумал – а почему бы Чужаку не иметь какой-нибудь особенный амулет? Он выгнал стекловаров со двора мастерской. И сделал диск-амулет, вдохновенно и быстро: выбрал подходящую по размерам тонкую кремневую плоскую гальку овальной формы, тщательно промыл ее поверхность, в тигель с горячим густым желтоватым стеклом налил небольшие порции расплавленного хрома и свинца, подбодрил огонь, добавил измельченный порошок кобальта из чемодана мастера Ликка. Металлы разошлись в стекле, пошла реакция и стекло постепенно стало синеть. Еще огня. Еще несколько капель кобальта. Тигель – в щипцы, стекло – быстрой струей на поверхность гальки. Поддать воздух на горячую гальку. Теперь нож, срезать потеки стекла на боковых поверхностях, подравнять. Теперь – щипчики, наметить бугорки. Теперь – проушины. И то же самое – через час, с другой стороны гальки. А еще через три часа – абразив, шлифовка, кожаная лента, полотняная, кожаная, полотняная… Неплохо… А вот здесь получилось неудачно со стеклом…
Подошла незнакомая молодая женщина, протянула лист бумаги: вот он, список каменей. Протягивая его Кадету, она приветливо ему улыбалась, заглядывая в глаза, потом с достоинством поклонилась и, не произнеся ни слова, скрылась в доме стекловаров. Вышколенные кадры у Резидента… Полотняная лента… Еще немного шлифовки… Готово. В руках Кадета был овальный диск-амулет васильково-синего цвета – цвета королевского сапфира, он ярко сиял под лучами Светила. Естественный сапфир имеет стеклянный блеск – любой ювелир подтвердит… Сойдет! Теперь резец. Жаль, не алмазный… Хорошее стекло получилось, не хрупкое. На передней поверхности диска малозаметным рисунком он вывел тройную звездную спираль. На этом диске этот рисунок выглядел лишним, необязательным, но Кадету почему-то захотелось, чтобы он был. Он строго изучил результат трудов и спрятал диск в карман плаща.
К утру следующего дня на дощечках возле шлифовального станка возвышались горки крошечных, маленьких и среднего размера, с виду – прекрасно ограненных разнообразных по форме и насыщенности цвета «гранатов», «рубинов», «топазов», «сапфиров», «изумрудов», «аквамаринов» и «аметистов». Отдельно лежали десятки еще как бы необработанных камней и пять больших тусклых желтоватых «алмазов» неправильной формы с шероховатой поверхностью, благо хорошего свинца было в достатке.
Кадет ссыпал тупо застучавшие стразы во внутренние карманы плаща и, не попрощавшись с волнующимися братьями, вышел из дворика мастерской и кивнул дожидавшейся его на улице провожатой. И она, снова улыбнувшись, кивнула ему в ответ, и он устало побрел за ней, краем глаза заметив, что во двор мастерской Старшего и Младшего тут же прошмыгнул какой-то человек. Кадет предположил, что этот человек зашел к братьям с убедительными словами для них: молчать и забыть.
