– А если Жаба захочет сопровождать друга? Так-то они прикипели друг к другу.
– Ты издеваешься? Мне бы с охраной Скунса справиться. А двоих новичков в одиночку я точно не потяну.
– Ладно, считай уговорила.
– Опять на чужие плечи решение пытаешься свалить! – возмутилась девушка.
– Да брось. Сама же сказала, что хорошо меня знаешь… В жизни себе не прощу, если откажусь от возможности увидеть Замок Хранителей.
И не откладывая больше ни на мгновенье принятие решения, я мысленно надавил «Да».
Судя по остекленевшим глазам Слезы, ей тут же поступило дублирующее уведомление.
– Я ничуть в тебе не сомневалась, – облегченно выдохнула девушка через пару секунд.
– У меня снова Дар откатился, – раздался сзади робкий голосок будущего Хранителя. – Пора целительские процедуры над пациентом обновить.
И мы с бывшей подругой одновременно расхохотались. Почти так же, как в старые добрые времена.
Интерлюдия 14
– Вот че, спрашивается, говнюку дома не сидится? – заворчал Гусь, заметив в окошко постовой будки появившийся из-за поворота знакомый фургон.
Раздавшийся через секунду требовательный гудок заставил дежурного привратника оторвать пятую точку от мягкого кресла и выскочить навстречу подъезжающему авто.
– Блоха! Твою мать! Всего ж час прошел! – возмутился Гусь, подходя к водительской двери. – Говорил же: Толстяк запретил мне народ из стаба выпускать! А он разъездился, млять, туда-обратно! Подставить меня задумал, сучара?! Разворачивай фургон свой к хренам! И вали отсюда, пока я…
Поток ругани резко оборвался, когда стало плавно опускаться тонированное стекло водительской двери.
– Че расшумелся-то, Гусь? – хмыкнул оказавшийся на водительском сиденье хозяин Блохи.
– Ска-кальпе-пель? – заикаясь, выдохнул охранник, разом сдувшись.
– Вот, мальчонку своего решил за периметр вывести, – как ни в чем не бывало, вполне по-дружески продолжил самый опасный убийца Вешалки, и даже подался в кресле чуть назад, давая стоящему у двери Гусю разглядеть мальчишку, на соседнем пассажирском сиденье. – Квант, поздоровайся с дядей.
– Здрасьте, – недовольно буркнул пацан.
– Здравствуй и ты, – откликнулся Гусь.
– Парню уже десять лет, – продолжил Скальпель. – А он, прикинь, не единой твари еще в живую не видел. Хватит, думаю, ему за мамкиной юбкой отсиживать. Самое время прогуляться по окрестному лесочку и кончить, под моим приглядом, разумеется, пару-другую подвернувшихся под руку бегунов… А ты, Гусь, как думаешь?
– Дык… Отчего ж не прогуляться-то, ежели под приглядом самого Скальпеля, – заискивающе закивал привратник.
– Ну, коли тоже одобряешь, то, уж сделай милость, ворота-то нам открой.
– Конечно-конечно… – пулей метнулся обратно в будку, Гусь и потянул за рычаг, активируя раскрытие тяжелых стальных створок.
Выразив благодарность коротким гудком, Скальпель направил фургон в открывшийся широкий проем. Но примерно на середине ворот был вынужден резко дать по тормозам, из-за вынырнувшего сбоку БТР-а, тут же полностью перекрывшего длинным бронированным боком уводящую из стаба грунтовку.
– Гусь, сука! Это че еще за подстава?! – взревел Скальпель.
Услыхавший его в будке охранник, со страху, тут же позорным образом обмочился.
Переключив передачу, Скальпель попробовал сдать назад, но тут же уперся арматурой заднего кенгурятника в бронированный передок второго БТР-а, на бешеной скорости подлетевшего из стаба и заблокировавшего фургон в воротной рамке.
– Не я это! – заскулил в будке Гусь.
– Заткнись, – оборвал трясущегося от ужаса труса, выбирающийся первым из второго БТР-а красномордый усатый мужик в камуфляже, из-за широченных плеч и каплеобразного объемистого пуза, похожего на большую бочку на коротких кривеньких ножках. И, обернувшись, к появившемуся в боковом люке следом двухметровому, худому, как жердь, верзиле, добавил: – Вот, полюбуйся, братан, с каким материалом приходится работать.
– И не говори, – откликнулся длинный. – Мельчает игрок в стабе нашем.
– Толстяк? Лом? – обратился к колоритной парочке тоже выскочивший из фургона Скальпель. – Братва, какого хрена?! Вы че, в натуре, беспредел творите?!
– Не гони, куманек, – раздался сзади знакомый женский голос, – беспредельщик, походу, тут ты один.
Незабудка, с сухопарым старичком (единственным, кстати, одетым не в камуфляж, а в классическую тройку, при галстуке и с тростью в руках), выбравшись из первого БТР-а, преградили Скальпелю пути бегства со второй стороны.
Затравленно озираясь, как зажатый в угол зверь, Скальпель прижался спиной к двери фургона.
– Граф! Ты ж всегда поддерживал нас с Ртутью! – бросил он обреченный взгляд на старика в костюме.
– Поддерживал, – откликнулся старик неожиданно молодым звонким голосом. – Потому как, при Ртути, ты был достойным бродягой, а не подставлял жопу ботам, как подстилка дешевая.
– Граф?! Братва?! Какие боты?! Я Стиксом клянусь…
– Оставь свои ублюдочные клятвы, – фыркнула Незабудка. – Рихтовщик выжил после падения в ботовском вертолете. Он рассказал, как ты, со своим ублюдком-помощником, устроил засаду в доме, и сдал его ботам. И Система признала его слова.
– Братва!..
– Не брат ты нам больше, а сука дешевая, – сказал, как плюнул, Толстяк.
– Задавим сучару! – поддержал товарища Лом.
– Да пошли вы, чистоплюи гребаные! – в руке у Скальпеля материализовался верный нож. – Я и в одиночку всех вас на ремни…
Договорить он не успел, отчаянно пытаясь отразить объединенный удар четверки высокоуровневых игроков.
Неравный бой продлился не долго. Пригвожденный к месту точным выстрелом паучьей сети Незабудки, намертво запутавшим ноги, Скальпель успел увернуться от просвистевшего над головой пудового кулачища Толстяка, принял в подставленную левую ладонь нацеленный в сердце удар кинжала Лома, и ценой нескольких отрубленных пальцев смог отвести смертельный удар в сторону, сам же, в ответку, успел пару раз пробить ножом в печень подставившегося великана, и тут же пропустил по затылку крушащий череп удар тяжеленной чугунной трости от подоспевшего графа.
Всего три секунды, и все было кончено.
Для двух низкоуровневых свидетелей схватки: сидящего на переднем сиденье Кванта и прячущегося в будке Гуся, действо промелькнуло одинаково безлико. Из-за запредельной скорости дерущихся, они наблюдали только начало конфликта, пока длилась словесная перепалка, дальше пять фигур вдруг исчезли из поля зрения, и через три секунды, когда схватка закончилась, снова стали видимыми.
Практически обезглавленный труп отца, на глазах шокированного сына, фонтанируя кровью, рухнул на землю (страшная трость снесла Скальпелю две трети черепа, и оставшиеся на шее окровавленные ошметки уже сложно было назвать головой). Скрючившийся Лом, опираясь одной рукой на фургон, второй зажимал болезненную рану в окровавленном боку. Промахнувшийся Толстяк досадливо прикусил ус и неспешно стаскивал шипастый кастет с внушительного кулака. Граф, с брезгливой миной на холеном лице, стряхивал с трости кровавые ошметки мозгов, и вытирал ее об одежду убитого Скальпеля. А по-прежнему стоящая дальше всех Незабудка трясла руками, сбрасывая остатки напряжения.
– Че с пацаном будем делать? – спросил Толстяк.
– Да удавить ублюдка, к хренам, – прошипел раненый Лом.
– Поддерживаю, – кивнул Толстяк. – Вон, как люто звереныш на нас пялится. В силу войдет, точно мстить рыпнется. Лучше прям ща вышвырнуть его из Вешалки с волчьим билетом, следом за отцом.
– Те мало одного кровника? – фыркнула Незабудка. – Хочешь еще и мать его на себя натравить?
– И ее, к хренам, в расход, – рыкнул Лом.
– Так-то, вообще-то, Белка моя подруга.
– Скальпель тоже еще час назад был нашим другом, – хмыкнул Толстяк.
– Не горячись, уважаемые, – поморщился Граф. – Че мы дикари какие, чтоб жена у нас за мужа отвечала, а сын за отца? Белка – достойный гражданин стаба. Дама она правильная, без загонов и косяков. Предлагаю вернуть ей мальчишку. Уверен, она сможет вырастить из Кванта достойного гражданина Вешалки.
