Время на подготовку еще было так как противник пока что пробирался через многочисленные оборонительные фортификации крепости, вроде ям с кольями.
Последние стали и вовсе огромной проблемой, так как море имеющейся и все прибывающей воды скрывало их от взгляда солдат. Похожая проблема была и с колючками.
Другое дело, что Мизуно спешно реабилитировались, указывая самураям на те или иные проблемные места. Туда спешили асигару со связками веток и фашинами, которыми оперативно закидывались опасные ловушки.
И хоть у многих средних воителей уже были техники, которыми они могли спокойно добить до врага, но никто этого не делал.
На таком расстоянии вражеские воители спокойно уйдут от опасности или вовсе ее заблокируют, сообразив, какая защитная техника лучше подойдет. Прана же будет безвозвратно потрачена.
Поэтому поле боя лишь освещалось вспышками молний и барьера крепости, когда какой-то из ударов высших Мизуно все же достигал их.
Но вечно так продолжаться не могло.
— Лучники! Наложить стрелы! — новая команда и стрелки приготовились к стрельбе. Стас непроизвольно фыркнул.
Он невольно вспомнил забавный момент еще с жизни на Земле. Касался же он стрельбы из луков.
Кинематограф научил нас, что лучники, натянув лук, способны чуть ли не минутами так его держать, стреляя, когда они захотят.
Но дело в том, что натянуть лук не так-то просто, как может показаться, а уж чтобы его в таком положении удерживать требуется и вовсе чудовищная выносливость.
Поэтому лучники в реальности стреляют слитным движением, накладывая стрелу на тетиву и сразу же ее выпуская.
— Приготовиться! — взревел рядом стоявший самурай. У него в подчинении были и лучники. Да что там, он тоже был вооружен луком. Вот только если у обычных асигару были простые деревяшки, то у него самого в руках было чуть ли не произведение искусства.
— Залп! — да, синхронность оставляла желать лучшего, но даже так обрушившийся вниз дождь из стрел внушал уважение.
Так как противник был еще далеко, то стрелять приходилось навесом. А лучники на второй стене и вовсе пускали стрелы практически отвесно.
Улучшенное зрение Ордынцева в мельчайших подробностях, даже не смотря на дождь, выхватывало, как бойцы Хигацудо с хрипами хватаются за воткнувшиеся в их тела древки.
Как они пытаются их выдернуть, а если рана смертельная, то как нехотя валятся на землю, затаптываемые бегущими позади товарищами.
Щиты были не у всех, а копьем особо не защитишься от тяжелых стрел, которые, словно капли от дождя, падают с небес.
— Залп! — новая команда и теперь луки асигару и самураев смотрели уже ниже, так как противник продолжал приближаться. И новая волна смертей хлестнула этот мир раскалённым прутом.
Старые драконы подняли морды вверх и громко заревели. Древние же духи почувствовали, как эмоциональное тело планеты начало меняться, становясь куда темнее.
«Вот идиот». — глаз землянина выхватил из толпы тело упавшего Мизуно. Невысокий низший воитель умудрился не вовремя выйти из ускорения праны и поймал стрелу прямо в глаз. И не смотря на всю живучесть воителей, улетел на перерождение: «Каким надо быть неумехой, чтобы умереть так жалко».
Правда веселое настроение мужчины не продлилось долго, так как на него обрушилось неприятное осознание — тому Мизуно было порядка пятнадцати, шестнадцати лет.
«Почти ребенок».
Стасу захотелось сплюнуть.
«Чертов мир! Хрен тебе, я не буду радоваться смертям детей, чтоб тебе треснуть!»
Вот только желания желаниями, но от Ордынцева мало что зависело, ведь теперь очередь дошла и до воителей.
Воители Мизуно и самураи Хигацудо добежали до той дистанции, когда увернуться от летящих в тебя техник было сложно.
Теперь уже рев рога раздался изнутри крепости. И каждый Сумада или союзник клана знал, что этот сигнал значит.
И Сумада ударили, обрушив на своих врагов весь припасенный страх, ярость и желание убивать.
Каменные взрывы посылали во все стороны сотни острых камней, разрывающих толком незащищенные тела асигару на ошметки.
Острые пики могли бы вызвать восторг и преклонение даже у самого Владислава Дракулы, так много на них висело окровавленных, еще живых тел.
А уж про упавших в неожиданно появившиеся ямы и говорить не стоит. Эти несчастные ломали руки и ноги, а если стены не смыкались, давя их там, то скоро приходила вода, которая безжалостно топила в своих темных объятиях.
Но не стоит думать, что Сумада могли без проблем уничтожать армию Хигацудо.
Мизуно не собирались стоять без дела, смотря, как союзников истребляют прямо на их глазах.
Водяные стены прикрывали атакующих от летящих камней, водяные копья разбивали появляющиеся на пути преграды, а водовороты засыпали ямы, выравнивая поверхность, насколько это вообще возможно.
Здесь помогало наступающим и то, что ранее ударившие техники высших Мизуно, сровняли с землей те ловушки и укрепления, которые находились непосредственно возле стен крепости.
Поэтому с каждой минутой темп атаки все возрастал.
Не стоял в стороне и сам Стас.
В отличие от других воителей, которые были вынуждены экономить прану для настоящего сражения, у Ордынцева эта проблема не стояла так остро.
Если вспомнить, эфир создается из союза праны и духовной энергии. Причем, прану, Стас мог восстанавливать, когда эфир пожирал чью-то прану.
И казалось, что это самый, что ни на есть, вечный двигатель, если забыть, что той же духовной энергией Стас никогда не мог похвастаться.
Да, эфир брал ее относительно немного для запуска процесса, но все же брал.
Тем не менее Станислав прямо сейчас ударил по полной, призвав в бой весь тот эфир, который только мог.
Шар природо-эфира привычно запульсировал возле сердца, готовясь принять на себя излишки, а сам эфир потек и выплеснулся в мир, неся лишь смерть и ужас.
Все то, ради чего он, в целом, и создавался.
Для начала Ордынцев решил использовать одну из своих самых часто используемых техник.
— Техника эфира. Проклятый туман, — его губы прошептали название техники, так как обычно он не вкладывал в нее такую силу.
Фиолетовый туман двумя мощными струями вырвался из его рук, опустился к земле и, стелясь, рванулся в сторону закричавших асигару.
Отвечающие за эту часть линии Мизуно привычно атаковали фиолетовый туман и… Успешно его разрушили там, где их техники его касались.
Но проблема была в том, что туман был слишком объемен и широк. Он поднимался вверх, скрывался в рытвинах и даже уворачивался для того, чтобы достигнуть своих жертв.
Техники Мизуно оставляли в нем прорехи, но он все равно неумолимо двигался вперед. И тогда и самураям, и воителям водного клана ничего не оставалось кроме как окружать себя пленками из воды или праны, чтобы прорваться сквозь угрозу.
Вот только у асигару такой защиты не было.
Ордынцев до рези в глазах вглядывался, как сначала десятки, а потом и сотни асигару высушенными куклами валятся в жидкую грязь.
Их тела становились очень легкими, начиная покачиваться на «водной поверхности».
Рядом со Стасом раздались кровожадные и ликующие крики.
Бойцы Рашта прекрасно видели эффективность техник землянина и по достоинству ее оценили.
Продолжающий же извергаться из его рук туман делал свое дело, затрудняя наступление на этом участке фронта.
И если воители и самураи могли себе позволить потерять часть энергии, но прорваться, то вот обычные люди платили страшную цену.
Сам же Стас недвижимой статуей продолжал использовать технику. В обычном бою у него такой возможности бы не было. Но сейчас он был под защитой барьера, поэтому от отчаяния бросаемые в его направлении техники и разрезы самураев, безвредно рассеивались перед светящимися иероглифами.
Хуже всего было то, что идущие следом волны асигару, видя, что случилось с их товарищами, пытались остановиться. И в этом был смысл, ведь воители Мизуно уже почти добрались до стен и Ордынцеву волей-неволей пришлось бы прервать технику.
