будет преследовать нас вечно. Наш мир, наше родное измерение, стало извращенным творением демона, проявлением его ненасытного голода и силы. Наш маленький отряд выглядел ничтожными мухами перед лицом такой чудовищной, непостижимой силы.
Но мы станем именно тем вирусом, что сокрушит титана. Если сумеем прорваться через ему иммунную систему.
— Теперь я знаю, что чувствует ковидла в человеке, — нарушил молчание Илья, разглядывая окружающий пейзаж. Этот парень был всегда на своей волне.
— У тебя есть план, Бог-Император? — прохрипел Сергей, сверкая алым пламенем в глазницах, — Или мы просто должны найти этого Ньярлатхотепа и настучать ему по голове?
— У меня всегда есть план. Тотх’Аза искать не нужно, он вокруг нас, — я обвел рукой окрестности, — Это всё — его плоть. Он слился с нашим миром в одно целое.
— Это я уже понял… и как же ты хочешь его убить? — продолжал допытываться Сергей.
— У Тотх’Аза есть что-то вроде центрального нервного узла, заменяющего ему мозг, — сказал я, — Я собираюсь подключиться к нему и взять это существо под контроль. После чего заставлю его самоуничтожиться и восстановить наш мир таким, каким он был. Нормальным измерением.
По мере нашего продвижения завывания ветра, похожие на звуки флейт, стали громче.
— А что будет с людьми? — спросил Слава, — Они не пострадают?
— Они просто утром проснутся в своих постелях и не будут ни о чем знать, — я пожал плечами, — Если они что-то увидят и запомнят… то скорей всего будут считать это просто кошмарным сном.
— Весь мир — Тотх’Аз, и мы в нем — глисты, — проворчала Великая Зыбь, скользя по жуткому ландшафту. Нижняя часть ее хвоста покраснела из-за налипших на него кусков плоти.
Парацельс просто молча отхлебнул парцеяда. Он в его бутылке, кажется, не кончался. Студентка на плече Архимага так и не пришла в себя. Ну, оно и к лучшему. Отправить бы ее в безопасное место… да только здесь безопасных мест нет.
— А откуда этот Тотх’Аз взялся? — полюбопытствовал Сергей.
— Скорей всего, одно из созданий Великого Мудреца, — сказал я, — Даже мне трудно предсказать, чего он добивается. Всегда казался нашим союзником, помогал бороться с Древними… А когда угроза миновала, преподнес такой вот сюрприз.
— Да, очень мутная личность, — согласился Сергей, — Не могу не забыть мою с ним встречу…
Я приподнял бровь, но Сергей не пожелал продолжить свой рассказ. Дальше мы ехали молча. Я лишь изредка корректировал направление Великой Зыби, указывая ей верный путь.
Ветер завывал, словно голодный зверь. К нам приближался бушующий шторм. Мы быстро установили магические барьеры, которые приняли на себя удар. Защитные поля начали потрескивать и мерцать вокруг Зыби, когда ветер налетел на них со всей силой. Туман и облака были отогнаны прочь, открывая поистине кошмарную картину в небе над головой. Звук флейт стал практически оглушительным.
Небо отливало темно-фиолетовым кошмаром. Вместо солнца пульсировало нечто вроде набухшей раны. Сквозь атмосферу проступали темно-фиолетовые прожилки, словно кровеносные сосуды, несущие какую-то неизвестную, злобную субстанцию.
Но самым кошмарным было даже не это.
Два колоссальных монстра вырисовываются в небе, один на западе, другой на востоке. Их слегка размытые очертания видны сквозь плотную атмосферу планеты. Оба занимают изрядную часть небосвода. Они кажутся чем-то вроде спутников, заменяющих луну. Их губы растянулись и превратились в флейты. Именно они издают ту кошмарную музыку, которая сейчас развернулась во всю мощь.
Мелодия космических флейтистов — преследующая, диссонирующая симфония, которая никогда не умолкает. Звуковые волны словно живые, их распространение видно невооруженным взглядом. Они извиваются и разлетаются над планетой, создавая безумную какофонию, которая пронзает самую душу. Ноты резкие и пронзительные, словно крики миллионов измученных душ, и они эхом разносятся по пустому небосводу. Темп непостоянный, переходящий от бешеного к медленному и задумчивому, без какого-либо заметного рисунка или ритма. Сами инструменты кажутся сделанными из чего-то мерцающего и потустороннего, как будто это и не инструменты вовсе, а души самих монстров. Складчатые и тяжелые веки чудовищ опущены, как будто исполины убаюканы собственной музыкой.
Мелодия не просто слышна, она отдаёт глубоко в костях, заставляя землю под нами содрогаться. Это симфония хаоса и отчаяния, колыбель конца света, сон-смерть без пробуждения.
И чем дольше слушаешь, тем сильнее кажется, что небо темнеет, а сама ткань реальности начинает распутываться на отдельные нити. Как будто мелодия способна подчинить законы природы своей воле. Это болезненно завораживающее явление, от которого обычный человек в лучшем случае просто сойдет с ума…
— Норм музончик, — оценил Парацельс, в ритм покачивая головой.
— Торкает, — согласился с ним Илья, топая кроссовком по чешуе Зыби, — Новый хит для Киркорыча.
Все мы были слишком сильны и устойчивы ментально, чтобы так просто сойти с ума.
— Может быть зарядить по этим горе-музыкантам какой-нибудь крупнокалиберной помидориной? — задумчиво произнес Слава, потирая подбородок.
— Нельзя, — я покачал головой.
— Почему?
— Они играют эту музыку не просто так. Она — как наркотик для Тотх’Аза. Она усыпляет его.
— Так он дрых всё это время? — с возмущением произнес Парацельс, — Давайте я ему в пасть свою фирменную настойку волью, мигом на ноги подскочит, как один мой знакомый демон! И в уборную рванет на первой космической…
— Его нельзя будить, — негромко произнес я, — Ни в коем случае. Музыка не должна прерываться. Иначе Тотх’Аз проснется. А этого ни в коем случае нельзя допускать.
— Почему? — все как один посмотрели на меня. Они до сих пор не понимали… А может быть кто-то и понимал, но хотел, чтобы я озвучил это вслух.
— Потому что иначе наш мир будет уничтожен окончательно, а все, кого мы любили, растворятся в небытие, — сказал я, — Одномоментно. И ничего уже нельзя будет поделать. Потому что пятьсот лет истории нашего мира после катастрофы — это сон Тотх’Аза. Он спал все это время и видел всю историю нашего мира, всех нас и наших родных и друзей во сне. Тот портал, через который мы прошли — он не просто перенес нас в реальный мир. Он сделал нас, людей-сновидения, реальными. Снова даровал нам плоть и кровь.
Мои спутники молчали, обдумывая мои слова. Парацельс сделал самый большой глоток парцеяда из горла за всё время. Даже Илье вдруг перехотелось шутить. Кажется, он осознал, в какой переплет угодил соседний мир, где жили его любимые кошкодевочки…
— Всё ещё можно исправить, — негромко произнес я, — Просто делайте то, что я говорю. И наш мир снова вернется таким, каким был. Реальным и вещественным. А Тотх’Аз сгинет в небытие.
Спасение человечества стоит любой цены. И я
