ли они в состоянии физически через пятнадцать минут определять, где верх, а где низ, или они лишатся возможности передвижения и не смогут даже поднести пистолет к виску? Глядя на нереальное и завораживавшее зрелище: медленно крутившиеся в птичьих каруселях танки, на таявшее количество солдат, которых, судя по световым индикаторам на приборной панели ПОП, в живых было сорок два человека, но, судя по коротким автоматным очередям, огонь вело около двадцати стволов, майору оставалось только молиться, хотя молитва, читаемая в Зоне, вряд ли доходит до Бога.
Отступавшие солдаты спешно вытаскивали и отбивали своих раненых товарищей, сверкая короткими очередями автоматов и пулеметов, подбирая оружие у павших бойцов. Они, поскальзываясь, карабкались на броню лишившихся защитного обвеса танков. Теперь любая аномалия могла оказаться смертельной и для машины вместе с экипажем, и для сидящих на броне бойцов.
– Командир, – прорвался голос Зверя в наушнике Крученко.
– Да, Паша, говори, – вскинулся с облегчением майор, глядя, как большая часть бойцов, скрипя поврежденными конструкциями экзоскелетов и сверкая обнаженным мясом через выдранные кровососами бронепластины военных комбинезонов СКАТ, карабкаются на броню и более или менее успешно с относительной возвышенности сдерживают обагренных кровью и грязью, а потому хорошо видимых кровососов, роняя их огнем в упор под гусеницы машины. «Все держатся на стимуляторах и антишоках, сколько из них действительно еще живы?» – с горечью подумал майор.
– Командир, контролеры… много … холм.
В тот же момент камеры взметнулись к холму. Из дыма, перешагивая через лежавшие на холме остатки разорванных зомбированных, приближалось семь контролеров. Каждый контролер имел на редкость пропорциональное атлетическое сложение и практически человеческую походку, только крупные головы с высокими лбами и выпуклостями выдавали их природу. Каждого контролера сопровождало два бюрера, создававших силовой щит, защищавший их хозяина от пуль и осколков.
– Твари… – растерянно произнес Шмель. – Вот почему мы вас не достали…
– Командир, – как-то уже совсем спокойно и растерянно проговорил Зверь.
От этого спокойствия в сердце майора словно вогнали гвоздь – настолько физически резкой и ощутимой была боль.
– Танки не двигаются, контролеры берут нас. Это конец…
Вертолеты, отлетевшие назад на несколько сотен метров и включившие зум камер, передавали в ПОП дрожавшую картинку. Среди дымившегося металла и объятых жаром танков, среди черных пятен взрывов гранат и РПГ, среди куч трупов кровососов, людей, огромных туш псевдогигантов, разнесенных в хлам мертвецов поднимались новые слуги Зоны, которые всего лишь десяток минут назад были людьми. Вот, разбросав трупы навалившихся на него двух кровососов и часть обвеса танка, поблескивая хромированными штоками гидро– и пневмоцилиндров, с земли поднялся экзоскелет со сломанной кровососом шеей и безвольно висевшей головой, в руках которого начал раскручиваться миниган. Вот прошитые молниями электры встают несколько бойцов в СКАТах, еще несколько разрядов аномалии только заставили их упасть на колени, но выйти из зоны ее действия, таща на ремнях свое оружие, которое медленно начало направляться в сторону их бывших товарищей… Еще и еще, все новые и новые солдаты вставали, повинуясь чудовищной воле контролеров. Один из помощников майора трясущимися руками отвинтил крышку фляжки и, не отрываясь, приложился, стуча зубами по алюминиевому горлышку, глотая практически не разбавленный спирт, припасенный для празднования победы над Рыжим Лесом.
– Бегите… – шепотом, не своим голосом прошептал в рацию майор.
Одновременно зомбированные открыли огонь по собравшимся на броне живым и раненным людям. Солдаты, сидевшие на броне и поддавшиеся воздействию приближавшихся контролеров, несвойственно их породе быстрым шагом приближавшихся к разбитому железному клину, преодолевая слабость в руках и ногах, опустошавший звон в голове, попрыгали с танков на землю. Экипажи танков, оставшиеся без защиты от аномальных воздействий, продолжали, оглушенные, оставаться в машинах. Фигурки людей, прыгавших с ободранных танков, еще в воздухе перехватывались пулеметными и автоматными очередями. Те, кто не успел спрыгнуть, оставляя новые кровавые пятна, сползали с покатой брони под своим весом. Всего лишь несколько человек, спрыгнувших по другую сторону танков так, чтобы они оказались между ним и зомбированными, пригнувшись, побежали на юг, туда, куда отступили одноместные военные вертолеты К50.
Крученко безмолвно наблюдал за бегством пятерых солдат, у которых хватило сил сохранить рассудок и инстинкт самосохранения, но все равно это их последний бой. Вряд ли человеческая психика способна выдержать без последствий прошедший ад. Отрешенно глянув на индикаторы жизнедеятельности девяносто шести бойцов пехоты, он увидел только пять зеленых огоньков – остальные не горели. Индикаторы жизнедеятельности танковых экипажей вместо шестидесяти зеленых показывали двадцать красных знаков, сигнализировавших о критическом состоянии человека.
– Шмель, – тихо, словно боясь привлечь внимание мутантов к убегавшим людям, позвал долговца майор. – Отправьте людей навстречу, – он кивнул головой, указывая на мониторы, на которых под разными углами показывались улепетывавшие бойцы.
– Мне приказано охранять Вас, – решительно ответил Шмель.
– Если Вы не отправите бойцов на выручку, я сам пойду к ним, – ледяным тоном произнес майор, покрываясь пунцовыми пятнами на бледном лице.
– Есть пойти навстречу, товарищ майор, – вдруг сломавшись, ответил Шмель,– разрешите и мне сопровождать их?
– Разрешаю, лейтенант. У них… у нас еще есть шанс. Выполняйте.
Шмель козырнул, развернулся кругом и, щелкнув каблуками, решительно вышел из ПОП.
Тем временем пятеро беглецов все дальше и дальше отбегали от поля боя на юг. Люди были обессилены, вероятно, стимуляторы уже довели организмы до предела и бойцы, спотыкаясь, иногда падая на руки, не в силах выпрямиться тяжело, бежали прочь. Пилоты вертолетов безмолвно следили за ними камерами приборов. Майор судорожно вздохнул и уставился на двадцать красных лампочек, символизировавших двадцать, все еще живых человек. «Что делать? – думал он. – Сколько они смогут сопротивляться пси-воздействию, и сопротивляются ли еще?» Вдруг по внутренней связи с танками стали слышны какие-то шорохи и неразборчивые хрипы. Крученко подскочил, определив, из какого танка передается звук, он закричал:
– Четвертый! Четвертый! Вызывает центр, вызывает центр. Прием!
В ответ раздалось неразборчивое мычанье, хрип и спустя несколько невероятно долгих секунд оглушительный в застывшей напряженной тишине ПОП щелчок пистолетного выстрела. Одна из двадцати лампочек, задержавшись на секунду, померкла. Спустя еще несколько секунд хрипы и шорохи стали повсеместны. Пистолетные выстрелы неестественным, игрушечным щелканьем с леденящими кровь паузами зазвучали в динамиках аппаратуры. Красные лампочки экипажей гасли одна за другой до последней, которая задержалась дольше всех, хрипя и борясь за свою жизнь, но противопоставить нескольким контролерам даже невероятно волевому человеку семнадцатой машины было нечего. Последний выстрел, пущенный им самим, оборвал и его жизнь.
Тем временем пятеро беглецов, сбившись в одну кучу, пробежали чуть больше полукилометра и теперь, окончательно выбившись из сил, сами,
