тела. А потом мужчину, буквально разорвало пополам, забрызгивая салон лоскутами плоти и осколками костей. Без единой капли крови.
Впрочем, удивиться этому факту я толком не успел — знак обратился мощным сгустком силы, который устремился дальше, круша и уничтожая всё на своём пути.
Лопнуло тело стюарда, что лежало в проходе, обратилась в крошево спинка кресло, как будто сдуло ветром плоть с руки ещё одного мертвеца. Но вот обоих врагов, он обогнул стороной. Прошёлся по правому ряду, разнеся в клочья ещё одно кресло и как будто издеваясь, врезался точно в шторку, что отделяла рабочее пространство стюардов от салона.
Само собой, там он не остановился — продолжив движение, обратил в пыль верхнюю часть двери в кабину пилотов. И пробил стекло.
Самолёт тряхнуло так, что я едва не рухнул лицом вниз. Но тут на ноги поднялся четвёртый из этой группы. Тот самый толстяк, что до этого сидел с расфокусированным взглядом и пялился в никуда.
Его тело и токи силы отличались от остальных. Как и возможности — в текущем состоянии я не смог рассмотреть, какое именно плетение он использовал, но дыра закрылась за доли секунды, полностью заблокированная мерцающей плёнкой.
Осознавая, что следующим ударом он может достать и меня, я атаковал снова. Через боль и ощущения полыхающей изнутри плоти. На этот раз знаком огня.
На момент тот завис в пространстве, пульсируя и мерцая. Этой секунды хватило, чтобы оба мечника бросились в разные стороны. Прогадал тот, что решил укрыться в правом ряду — ком раскалённого воздуха ударил ему прямо в корпус, обратив плоть в жалкие иссушенные останки.
Сзади что-то закричали. Кажется с удивлением. Потом добавился ещё один голос — этот уже был возмущённым. Слов я разобрать не мог. Даже не думал, что смертная плоть может испытывать такую боль. Как люди вообще терпят пытки, если всё настолько плохо?
Знак промчался мимо толстяка и потом внезапно ушёл вправо. Проплавив солидный кусок обшивки самолёта. Четвёрый противник немедленно запечатал и эту дыру. Хорошо. Чем больше плетений ему придётся поддерживать, тем выше должна быть концентрация. А значит меньше вероятность, что он переключится на меня. О том, что будет, когда я прикончу и его, а самолёт начнёт падать, я предпочитал не думать. По одной новой вакханке за оргию. Не больше. Вакх знал толк в мудрости и амброзии.
Последний из мечников бросился ко мне. И получил ещё один знак воздуха. На этот раз я ударил в упор — символ впечатался прямо в его лоб. Через мгновение череп разлетелся в крошево, а сгусток стихии ринулся дальше.
И в этот раз зацепил толстяка — превратил две его толстые ноги в безобразное месиво.
Странно. У предыдущие троицы не вытекло ни капли крови. Как будто они и правда были не людьми, а искусственными конструктами. В этом же крови было полно — сейчас она хлестала во все стороны, выплёскиваясь из разорванных артерий. Ещё немного и он тоже умрёт.
Толстяк это прекрасно понимал. И ударил плетением. Внутрь себя. Куда-то в район позвоночника. Я успел слабо удивиться. На что-то большее меня сейчас не хватало — смертная оболочка всё же сдала и я едва держался на ногах, воткнул меч в сидение кресла справа.
Поток мощи, который неожиданно вырвался из пухлого тела, стал неожиданностью. Это тоже было плетение. Но странное. И чуть-чуть, самую малость, знакомое.
В следующую секунду верхняя часть тела толстяка как-то разом осела, превратившись в груду бесформенной плоти. Я же проводил взглядом выплеснувшуюся из него силу, что пронзила многострадальную кабину пилотов.
Перепутал направление удара? Помутился рассудком из-за боли и ошибся?
Я покосился царевича, который что-то сказал, вроде бы обращаясь ко мне. А когда вернул взгляд в прежнюю точку, понял, что толстяк сделал всё именно так, как было нужно. Потому что самолёт летел прямо в громадный, разворачивающийся в воздухе, портал Пробоя.
* * *
Сандал с Мьёльниром просили передать глубокую благодарность за торты и клубнику)
А Жорик сказал, что будет ждать вас на страницах следующего тома. Вот тут: https://author.today/reader/297780
