— Рассказывай, чем я тебя напугал? Говори все, как есть, ничего не скрывая! — мягко сказал я.
— Про Истинных ходят легенды. Это живые боги на земле. Я вдруг осознала, что ты не пошутил. Я знаю, таким не шутят! Это… это неожиданно. Я не достойна тебя… Ты, ой, простите, вы… так много для меня сделали. Я…
— А за 'вы', получишь по шее! — прервал я. Зула прижалась ко мне крепче, — Я хотел спросить, твое предложение о господине еще в силе? Или ты передумала?
— Нет, не передумала, — враз осипшим голосом проговорила девушка.
— Я решил согласиться. Ты рада? — спросил я. Зула отстранилась, внимательно посмотрела мне в глаза. Прошептала — 'это моя судьба'. Выпрямилась и гордо сказала:
— Я, Зула Быстрое Перо, прошу тебя, Алекс Андр, стать моим господином и признаю себя твоей рабыней душой и телом! — при этом она сделала движение правой рукой от сердца по направлению ко мне, прижав свою ладошку к моей груди. Как тут у них все серьезно! Вон и жест такой, типа отдаю тебе свое сердце. Пафосно, но учитывая волнение Зулы, для нее это многое значит. Мне со своим практицизмом даже стыдно немного. Но момент требует адекватного ответа. Я и выдал в соответствии с логикой построения ее фраз:
— Я, Александр, Истинный, вождь клана 'Русичей', согласен стать твоим господином, и принимаю рабыню Зулу Быстрое Перо в свой клан. Я сказал.
Я также сделал жест рукой от своего сердца к Зуле, и прижал ладонь на левой груди девушки. При этом вокруг нас возникло свечение, Зула прикрыла глаза. В истинном зрении я увидел, что из моей грудной клетки к Зуле протянулся канал зеленоватого цвета. Импульс энергии прошел от меня к ней и, отразившись, вернулся ко мне. Канал погас, осталась только нить, с волосинку толщиной, даже тоньше. Убеждаюсь, что в этом мире слова не проходят впустую. Сто раз нужно подумать, прежде чем сказать. У меня на груди, под Зулыной ладонью защипало и успокоилось.
Зула согнулась в ритуальном поклоне. Учитывая, что она стояла на коленях, ее круглый, голенький зад наводил определённые мысли. Девушка разогнулась, села на пятки.
— Алекс, ты теперь мой господин! Вообще-то принимать в свой клан при этом ритуале не было нужды, но я рада, что ты это сделал. Я не посрамлю честь твоего клана. Я даже не мечтала о таком. Ты видел — Единый подтвердил нашу клятву!? Смотри.
Девушка указала на то место, где была моя ладонь. На ее груди красовалась татуировка. Треугольник с вписанным во внутрь кругом. Я посмотрел на себя. Такая же татуировка была и на мне, и именно в том месте, куда приложила свою ладонь Зула.
— Ничего себе! — озадаченно сказал я — Всё так серьёзно?
— Ты о чём?
— Об этом, — ткнул я пальцем в рисунок. Даже потёр его. Не стирается.
— Саша, так всегда бывает — улыбнулась девушка — я не знаю, что этот знак значит, но можно спросить у нашего колдуна. Он растолкует.
Зула, как кошка выгибая спину, подползала ко мне. Думаю Арвенды наблюдавшие за нами, а я в этом не сомневался, были довольны таким копированием их движений..
Еще час сексуальных игр. И опять лежим на траве, раскинув руки.
— Зула, можно вопрос?
— Конечно.
— Ты только не обижайся, я ведь не орк и многого не знаю. А зачем тебе это нужно?
— Что это? — не поняла девушка.
— Ну вот это… Господин, рабыня. Зачем все это?
— А вон ты про что, — Зула легла на бок опершись головой о руку — В пятнадцать орчанка должна стать женщиной. В восемнадцать родить первенца.
— И что это проблема?
— Иногда проблема — грустно сказала Зула — я бы не хотела про это говорить.
— Извини, — тут же сказал я, — а какие у господина обязанности и права. Я ведь совсем ничего не знаю. Расскажи, хотя бы в общих чертах.
— Обычные. Господин заботится чтобы было жилище, а рабыня следит за порядком в этом жилище. Заботится о господине, воспитывает детей, учит их…
— Постой, дай угадаю! — перебил я, — господин заботится не только о жилище, но и о том чтобы в котле была пища. Так?
Зула рассмеялась. Какой же приятный у неё смех.
— Нет, о пище заботится рабыня. Дело господина принести в дом мясо.
— Собственно, я это и имел ввиду, — буркнул я — продолжай.
— Ну не знаю. Если господин пошёл в поход, он может взять рабыню с собой, чтобы она согревала его постель. Либо оставить её дома, воспитывать детей и ждать.
— А у меня может быть еще одна рабыня?
— Конечно, — кивнула Зула, — тогда, она будет младшей.
— И как вы будете с ней ладить? Или раз ты старшая, то она должна тебя слушаться?
— По-разному бывает, — задумчиво сказала Зула — если младшая лучше готовит, то будет готовить она. Если у старшей лучше получается следить за порядком в доме, то она и будет это делать. Все зависит, что у кого лучше получается.
— Ну хорошо, — не сдавался я, — предположим что у младшей лучше получается готовить, следить за порядком, воспитывать детей, делать заготовки впрок. Ну вот лучше получается, и все тут. Такое же может быть?
— Конечно. Я вот не умею шить. Да и готовлю не очень, — виновато проговорила Зула.
— Так вот, — продолжил я, — получается, что младшая все будет делать. А что тогда остаётся старшей? Она ничего не будет делать?
— Но ведь старшая несёт ответственность перед господином. А это не мало!
— Поясни, — попросил я.
— Ну например, если господин сел есть, а каша пересоленная, то в челюсть получит старшая, — рассмеялась Зула, — а может и плётки получить. Это смотря какое настроение у господина…
— Ну да, — кивнул я, — а потом старшая пойдёт и даст в челюсть младшей!
— Ты что? — возмутилась Зула — старшая сама виновата, что кашу не попробовала и дала господину. Причём тут младшая? Она же не специально!
— Скажи, Зулёнок. Ты хотела бы оказаться на месте младшей, которая все делает. Вообще все. А старшая ничего не делает, так время от времени легонько плёткой по спине стукнут и все. Да и то любя, так сказать, совсем не больно. А?
Девушка долго молчала. Потом сказала:
— Это не правильно. Я бы пожаловалась господину. Он должен рассудить.
— А если господин отмахнулся? — не унимался я, — Решайте, мол, сами. Ему-то какая разница, кто еду готовит, а кто за детьми смотрит. У него других дел хватает.
— Тогда я порошу сделать мне отдельное жилище. Заберу своих детей и буду сама все делать и плётку сама получать. Но это не правильно. Семья должна жить вместе! В семье каждый делает то, что может, и не должен считать, кто и сколько сделал. Как только начинают считать, значит семьи уже нет.
— Если ты старшая не можешь поладить с младшей, то я, как господин что могу сделать? Разбираться в ваших склоках? Оно мне нужно?
