Владимир Царицын - Попаданцы

  - И по поводу второй парочки, - продолжал Млечин. - Я дам Фролову указание - пусть под близнецов тоже кого-нибудь подложит, а то эти художества на эротические темы до добра не доведут. Думаю, кроме Михайловой и Скрипченко найдутся и другие сотрудницы, не менее преданные идеалам Всемирной революции.

  Магистр поднялся и направился к бару, по пути разглядывая своё отражение; остался доволен - к нему вернулась прежняя самоуверенность и надменность во взгляде. Рябов тоже встал, решив, что аудиенция закончена. Но Млечин, заметив движение, обернулся и жестом вернул его в кресло. Сам же достал из бара пузатую бутылку, плеснул в стакан чего-то нежно-золотистого. Памятуя о том, что Куратор не употребляет крепкие спиртные напитки, предлагать ему выпивку не стал.

  - Я вообще-то вот что хотел с вами обсудить, Иннокентий Иванович, - начал он, усевшись в кресло и сделав хороший глоток. - Сегодня пришла директива Центра...

  "Ага, - мысленно отметил Рябов, - всё-таки я был прав..."

  - Нам приказано, - продолжал Магистр, - провести массированное программирование определённых слоев населения во всех городах региона, которые входят в зону нашей ответственности. - Млечин испытующе посмотрел на Рябова. - Заметьте, не только в крупных, а вообще - во всех.

  - Массированное? Но... Простите, не понял, - Иннокентий Иванович тряхнул головой. - Речь идет о...

  - О бомжах, естественно. Конечно, было бы здорово всем россиянам прочистить мозги. Но мы, к сожалению, ещё не готовы к акции подобного масштаба... Итак, что вы скажете по поводу предстоящей работы, господин Куратор? Готовы ли ваши парни, в том числе новенькие, заняться настоящим делом? Особенно новенькие, хватит им уже на лекциях штаны протирать. Работа предстоит огромная, так что всех людей на неё бросим. Кстати, Михайлову тоже надо задействовать... Ну, что молчите?

  Иннокентий Иванович неуютно поёжился и не сразу ответил, собираясь с мыслями; Млечин по-своему расценил его молчание.

  - Не одобряю вашего пессимизма, господин Куратор, - покачал он головой. - Чем вам не нравится инициатива Центра? Не желаете двигаться вперёд? Вас, по-видимому, устраивает спокойная жизнь, а о том, что Всемирная революция не за горами, что она вот-вот грянет, вам об этом и подумать страшно... Или бывших друзей опасаетесь встретить?..

  - Господин Магистр, - мёртвым голосом произнёс Рябов, - ваши предположения не имеют под собой абсолютно никаких оснований. Да, я был бомжём, и данного факта своей биографии не скрыл, хотя, поверьте, сделать это было не сложно. Да, мне пришлось изрядно победствовать после того, как университет, в котором я трудился и возглавлял кафедру прикладной физики, был закрыт, а преподавателей выбросили на улицу без выходного пособия. Да, я потерял жилье благодаря сволочной натуре моей "драгоценной" супруги и предприимчивости её любовника. Да, я вынужден был скитаться по чердакам и подвалам, пока меня не встретил мой бывший однокашник и не привёл сюда, в ЭКОР... Моё бродяжничество продолжалось недолго, и было оно так давно, что я уже забыл о том времени. А порою мне кажется, что всё это происходило не со мной... За десять лет работы в отделении я прошёл путь от простого преподавателя до Куратора оперативных групп. Никто и никогда не мог упрекнуть меня в нерешительности и мягкости по отношению к расходному материалу. А мою преданность идеалам Всемирной революции не раз приводили в пример многим сотрудникам учреждения. Я не за страх, а за совесть служу нашему делу и страстно желаю перемен. Я - фанатик Всемирной революции!

  - Ваш фанатизм, между прочим, весьма неплохо оплачивается, - цинично заметил Млечин. Рябов криво усмехнулся, но отвечать на обидную реплику шефа не стал.

  - По поводу предстоящей работы, - сказал он, - могу вас заверить, что, будучи человеком исполнительным и дисциплинированным, выполнять все ваши указания буду неукоснительно.

  - Несмотря на то, что инициатива Центра вам явно не по нутру, - добавил за него Млечин.

  - Считаю эту акцию опасной.

  - Вот как! И в чём вы узрели опасность?

  - В появлении на улицах городов огромного количества людей, потерявших память.

  - Люди и раньше теряли память, - заметил Млечин, - полностью или частично. И в основном это результат нашей с вами деятельности, Иннокентий Иванович. Только за прошедшие с начала моего вступления в должность Магистра полтора месяца мы вывезли за пределы территории учреждения, если мне не изменяет память, двадцать пять или двадцать шесть зомби.

  - Не спорю, процент брака у нас довольно высокий. И, тем не менее, в масштабах региона это единицы, а после выполнения нами директивы Центра... я боюсь даже предполагать, чем всё обернётся.

  - Да ничем особым не обернётся программирование примитивных умишек этих так называемых людей, - беспечно махнул рукой Млечин. - Это же бомжи, у большинства из них с памятью и без нашего вмешательства не богато. Ну забудут ещё кое-что из своей никчёмной жизни, какая с того беда! Главное, чтобы их убогие умишки могли вовремя получить от нас телепатический сигнал на выполнение поставленной задачи. Никто из них жаловаться не побежит - их и слушать-то не будут! Тем более что у нас повсюду свои люди...

  Станислав Александрович сделал ещё один глоток и с тоской посмотрел в опустевший стакан; Рябов достал сигареты и вопросительно глянул на шефа.

  - Курите, - великодушно разрешил Млечин. - Я тоже, пожалуй, закурю... Не знаю, убедил ли я вас, но так или иначе, а выполнять указание руководства нам с вами придётся.

  Иннокентий Иванович пожал плечами:

  - Я уже сказал, господин Магистр, что буду неукоснительно выполнять ваши распоряжения... Разрешите вопрос?

  - Конечно.

  - Задание дано только нашему отделению?

  - Акция начнется через пять суток, и будет проходить одновременно во всех регионах. И не только в России - наши коллеги за рубежом также займутся своими фриганами...

  Выходя из кабинета Млечина, Рябов с неудовлетворением подумал:

  "Как бы в очередной раз не загубили великое дело наши Великие Магистры. Торопятся, опять торопятся... Ну разве можно спешить, когда решается судьба планеты!.."

  8.

  Группа, сформированная Куратором Рябовым, состояла из пяти человек. Двое новеньких - недоучившиеся курсанты Иванов и Репин, два экорейнджера из "стариков": первый - копия Шрека, только с нормальными ушами и обычным цветом кожи, звали верзилу Егором; второй - смуглый, невысокого роста, но крепкий и идеально (соразмерно росту) сложённый, то ли еврейчик, то ли кавказец по прозвищу Кастет. Имени своего Кастет не назвал.