Илья Тё - Топот бессмертных

Кинетик-конструктор? Кошмар и бред. Это, пожалуй, звучало круче, чем кинетик-снайпер или кинетик-парашютист. «Впрочем, о чем я? – одернул себя Аспиринушка. – Мозги у кинетика-ученого разлетаются так же хорошо, как и у кинетика-дебила. Замочить их всех на хрен до последнего, и весь разговор!»

Наконец, спустя почти двести метров осторожного движения, сводчатый коридор оборвался толстой двухпудовой дверью на петлях с руку толщиной. «Почти банковский сейф, бля!» – усмехнулся сталкер. Дверь, однако, была открыта. Причем открыта очень давно – о чем свидетельствовали слои пыли и ржавчина. Держа стволы наготове, оба прошмыгнули в разверстую щель. Следующий коридор оказался еще шире первого, хотя это уже казалось невозможным для примитивной технологии мутантов, и уходил вниз. Света фонарей еле хватало разгонять темноту в радиусе двух метров.

«Хорошо хоть баб спрятали, – подумал Аспирин, – если сдохнем, так, может, очнутся да догадаются, как из бронемашинки свалить. Хотя иностранки. Да и бабы. Не догадаются… А, в жопу все! Где кинетики, сука?! Где кинетики?!»

Дорогу перегородило нагромождение плит. Санёк стиснул желтые зубы и полез наверх первым. Он уже почти добрался до вершины неожиданной баррикады, как вдруг Белошапочка что-то вскрикнул у него за спиной. Раздался топот быстрых ног и шум, словно чье-то тело поволокли по земле. Судорожно обернувшись, сталкер попытался рассмотреть, что происходит внизу, но не смог – свет фонаря выхватывал из темноты лишь куски грязного земляного пола.

Его напарник исчез!

Вопреки всем принципам недобитого пионера сталкер не стал прыгать вниз наобум. Движение под баррикадой прекратилось, и внизу царила полная темнота. И тишина. Застыв, Аспирин в нее всматривался и вслушивался. Затем, убедившись, что его не ждет в темноте засада, не замечая нахлынувшей боли, он аккуратно спустился вниз, держа наготове «калаш» и сдержанную, но поднакопленную ярость. Внизу было пусто. Пройдя по коридору, Аспирин ощупал пальцами стены, ладонями изучил грязный пол, покрытый сантиметровым слоем пыли. Слава богу, пол был холодный, но относительно сухой – шарить руками в жидком говне было бы неприятно.

Но – ничего. Коридор оказался так же пуст, как и раньше. Голые стены. Ровный пол без люков и неровностей. Аспиринушка помотал головой. Ну что за муйня-то такая? Белошапочку определенно не могли утащить по коридору в обратном направлении – коридор был прямой, аки дохлый аспид, а значит, сталкер увидел бы напарника даже при таком освещении. А если бы не увидел, то услышал бы движение – ну хоть что-то. Потайных ходов, ответвлений и прочей подземной лабуды также не наблюдалось. Аспиринушка, в натуре, много лет носился по Зоне и в таких вещах понимал. Люки и двери – даже скрытые и замаскированные – он отыскал бы легко. Вот только здесь их не было. Выводы?

Выводы бежали по артериям и венам сталкера прямо в мозг вместе с нехилыми порциями адреналина. Передернув автомат, Аспиринушка отступил спиной к баррикаде и взметнул ботинком вперед столб пыли. И сразу поднял фонарь. Медленно оседая, пыль обрисовала возле боковой стены коридора большое объемистое кольцо. Оно висело прямо в воздухе, над полом, не касаясь его пары сантиметров.

Стиснув зубы и почти не думая, Аспирин нырнул в портал. Фонарь оставался в его руке, но свет вдруг пропал, словно неизвестная сила заставила сталкера смежить веки. Голова стала тяжелой и мутной, словно он ужрался в хлам. Аспирин бы в натуре с радостью ужрался – ведь просрал Белька, просрал. Хоть сам подыхай, наставник хренов!

Но тут в ушах зашумело.

«Ёпта… – озарила тихая, ненавязчивая, мерзенькая догадка, – это уже психокинетик… В бошку залез мне, гнида! Ну вот я и отбегался…»

В натуре, это был конец. Психокинетик, одна из самых могучих тварей старой хохлятской Зоны, был хлеще батальона живых трупаков и куда круче любых жирных карликов. Встречался реже своего брата телекинетика, но был на порядок опаснее и страшнее. Воздействие психокинетика не ограничивалось кинетической составляющей, эта тварь владела телепатией. Аспирин знал: сейчас ему выжгут мозг и адью – вперед, отпевать. А Белёк, видать, уже конкретно готовенький. Вот почему он даже не сопротивлялся, не кричал, не орал. Извели, поганцы…

«Назад не поверну! – оскалился в полной темноте сталкер. – В жопу! Если сдохну, то хоть на рожу контролерскую посмотрю. А то не дай бог, сука, симпатишный!»

Похолодевшая от липкого ужаса рука привычно передернула затвор автомата. Дрожь дрожью, но навык обращения с оружием от страха не увлажняется. «Закатать пару магазинов в голову этой мутантской дряни! – мелькнула веселящая мысль. – Пусть остановит!»

Хотя верно, психокинетика он не одолеет. Палец даже не нажмет на спусковой крючок. Но попытаться обязан, в душу мать, никак иначе!

С такими мыслями, преодолевая атаку на остатки разума, Аспирин попер вперед, как бизон, сквозь незримые слои воздуха, вдруг ставшие тугими и твердыми, раздирая их плечами, лицом, стволом автомата.

Вокруг цвела тишина. Вокруг расстилалась тьма. Фонарь выпал из непослушной руки и с унылым звуком покатился по полу. Погас. И в то же мгновение, словно ожидая исчезновения последнего всполоха света в абсолютно темном подземелье, Аспирин услышал ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС.

Волосы на голове сталкера зашевелились сами собой и немедленно встали дыбом.

Эхо доносило издалека сорванный, сиплый звук. Это был именно ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС. Фальшивя, с туберкулезными придыханиями и всхлипами, медленно и протяжно по тьме расстилалась песня:

– Черные те-е-ени, вечер оста-а-ался и я… Жить пе-реста-а-ал!!!

Слова черте-те какой старой песни, которую часто можно было слышать в любом сталкерском баре, человеческие слова здесь, в этом жутком глубоком подземелье вдруг сорвали что-то внутри, добили сталкера окончательно.

«Да я, сука, схожу с ума», – понял Аспирин и чуть не присел на пол. Ноги, однако, даже согнутые в коленях и ощутимо похолодевшие от ужаса, продолжали тащить вперед. В опровержение его мыслей что-то вдруг всхлипнуло вдали, и снова потянулось надрывное:

– Злые коле-е-ени, кто-то сруби-и-ил тополя… И срыл пьедеста-а-ал!!!

Голос сорвался и закашлялся. Словно закрытые, запертые навечно в туннелях, души погибших сталкеров вдруг застонали, не в силах распрощаться с Зоной! Аспирин поднял голову.

Души? Привидения мертвых? Бесплотные оболочки?

Рука сжала автомат сильнее. Рот привычно искривился небритой косой ухмыкой.

«Что может сделать бесплотная душа мне, живому? Ничего не может! Обломитесь, твари, я жив еще!»

Сталкер встал и развернул плечи. Страх исчез, словно его не было никогда. Адреналин все еще бродил по телу, будоража артерии и очко, но лишь помогал сосредоточиться, делал быстрее, сильнее, снимал тормоза. Страх – это жизнь. Темнота, ужас, приближение смерти – все это не может пугать того, кто живет с подобной херней десять гребаных лет. Аспирин с этим жил. И класть хотел на все страхи. Прежде всего – на свои!