После обеда прибежал радостный Мюллер с журналом «Моделист-конструктор» двадцатилетней давности, в котором был подробно описан и нарисован двухместный мотодельтаплан с указанием размеров и конфигурации крыла, весом тележки, мощностью двигателя и многими другими полезными сведениями.
И — пошла работа. Закройщицу из поселкового филиала районного Дома быта усадили сшивать из кумача крыло. В механическом цехе слесаря клепали по эскизам Володи Леонтьева простые, но легкие и надежные замки для соединения труб. Сложнее оказалось с двигателем. Моторист Игорь Ветлугин понял поставленную перед ним задачу, но он никогда не имел дела с летательными аппаратами, и темы для размышлений ему хватило на целый день. А к вечеру он пришел к выводу, что всем заданным параметрам лучше всего соответствует пускач от тяжелого бульдозера «Комацу». При условии, что будут облегчены некоторые его крепежные детали, а электростартер с тяжелым аккумулятором будет заменен ручным стартером…
Больше всего времени заняло изготовление полутораметрового воздушного винта из дюраля, но и с этой задачей успешно справился мастер на все руки Володя Леонтьев, буквально выстругав его с помощью своего замечательного электроножа.
Хотя никто не подгонял команду «авиастроителей», работали они день и ночь. Начатые во вторник работы были полностью завершены через десять дней к вечеру пятницы. А субботним утром при большом стечении народа дельтаплан был собран на взлетной полосе, на окраине поселка, где раньше садились рейсовые «Ан-2» из райцентра. Имея опыт полетов на таких летательных аппаратах, Бестужев экипировался соответствующим образом. Несмотря на то, что день выдался достаточно теплым для весны, он надел меховую куртку и перчатки, натянул шерстяной подшлемник, а поверх него меховую шапку. Дернул шнур стартера — двигатель завелся с полуоборота. С сомнением посмотрел на три колеса от мопеда, которые с трудом разыскали по сараям среди старого хлама, — единственную часть аппарата, не внушающую ему доверия. Попинал их, занял место в похожей на маленькую лодочку гондоле, пристегнулся, легонько потянул на себя рычаг сцепления. За спиной, сначала медленно, потом все быстрее закрутился винт, и аппарат, подпрыгивая на мелких выбоинах хорошо укатанной полосы, покатился вперед.
Прокатившись метров пятьдесят и достаточно разогнавшись, Артем сдвинул рычаг изменения угла атаки крыла, дал полный газ, и дельтаплан, легко оторвавшись от земли, взмыл в воздух, с каждой секундой набирая высоту…
Глава 5
Тревога на заставе
Как ни возмущались поставленными директором сроками Кудрин и особенно главбух Голикова, но к воскресенью, на которое было назначено общее собрание жителей поселка, у них были готовы все необходимые расчеты и выкладки. Уже за неделю до предстоящего события весь Красноармеец гудел, как растревоженный улей. Ходили самые невероятные слухи о предполагаемой повестке собрания, начиная с добровольной отставки директора и передачи власти Ивану Глаголе и заканчивая полными отчаянной надежды предположениями, что наконец найден выход на материк. К субботе пересуды достигли апогея, и даже удачные испытания летательного аппарата, сразу прозванного «красным самолетом», не заслонили ожидаемого события.
У Незванова хватало добровольных информаторов, и он имел полное представление о том, что происходит в поселке. Глагола ходил с таинственным видом и о чем-то шептался с «куркулями», а те, выслушав его, тут же делились услышанным с соседями, приукрашивая рассказ каждый на свой лад. А слухи о скором выходе в мир пошли после того, как кто-то случайно услышал обрывок разговора Мюллера с Сикорским…
В итоге в одиннадцать утра в воскресенье в поселковом клубе собралось практически все взрослое население Красноармейца. Не пришли только те, кто по долгу службы не мог оставить свои обязанности. Пришлось принести из конторы стулья и поставить их в проходах, но все равно сидячих мест на всех не хватило, и многие остались стоять.
Наверное, даже разоблачительная речь Никиты Сергеевича Хрущева на двадцатом съезде партии не была выслушана в атмосфере такого напряженного внимания, как сегодняшний получасовой доклад Ивана Петровича Незванова. А когда он закончил, зал взорвался. Каждый старался перекричать соседа, и в итоге никто никого не слышал. Директор терпеливо переждал, пока улягутся основные страсти, и только потом поднял руку, призывая зал к вниманию. Заметили это не все, и шум продолжался. Тогда Незванов заговорил, негромко, даже не пытаясь перекричать самых горластых крикунов. Увидев это, люди в зале зашикали на шумливых соседей, стали дергать их за одежду, и через короткое время в зале стало достаточно тихо, чтобы директорский голос услышали даже на задних рядах.
— Теперь я попрошу вас задавать свои вопросы, — сказал он. — Я хочу, чтобы к моменту, когда мы будем голосовать за новую экономическую программу, ни у кого не оставалось ни малейшей неясности. Согласны вы с нововведениями или не согласны, проголосуете за них или нет, но суть их должны понимать все.
— Дождались светлого дня! — раздался чей-то голос из задних рядов. — Военный коммунизм похерен, да здравствует нэп!
— Можете считать и так! — отрезал Незванов, не желая вступать в спор с грамотеем. — Пусть будет нэп, лишь бы жить стало легче. Или кто-то не согласен со мной?
В зале повисло тягостное молчание.
— Давайте, не надо молчать! — подбодрил собравшихся Незванов. — Чтобы потом не говорили, что директор навязал вам свое мнение.
В центре зала возникло шевеление, и Иван Петрович увидел, как «куркули» выталкивают вперед упирающегося Глаголу.
— Подходи, Иван, не стесняйся, — сказал директор. — У тебя наверняка есть что сказать.
— Да я лучше с места, — ответил Глагола. Похоже, ему совсем не хотелось выступать.
— Хорошо, давай с места, лишь бы по существу.
— Значит, кто не работает, тот не ест? — бухнул вдруг Иван, но Незванов по каким-то неуловимым признакам понял, что вовсе не это заботит его. При всем его сволочном характере в отлынивании от работы Глаголу обвинить было нельзя.
— Примерно так, — ответил он. — Разве это неправильно?
— Нет, все верно. Только надо сразу определиться, что называть работой.
— Как это что? — удивился Незванов. — Работа, она и есть работа.
— А вот и нет, — хитро улыбнулся Глагола. — Вот вы сказали, что вернете теплицы хозяевам, и мы сможем продавать огурчики-помидорчики по рыночным ценам. Так я и хочу узнать — если моя жинка будет работать сама по себе, как это будет считаться?
