Барсуков, матюкнувшись, присел за РПК. С катера по кораблю ударила пулеметная очередь, продырявившая шлюпки и надстройки. Террористы шарахнулись кто куда, истерично визжа.
Заработали, разгоняясь, двигатели «Нардиза» – капитан, не иначе, решил догнать шлюпку…
Стрельба с борта возобновилась. Одна пуля в борт, вторая в кокпит, а вот и в днище, но водяной фонтанчик заглушен заранее заготовленной деревянной пробкой‑чопиком.
Руки Брагина забивали пробки, а в голове мелькнуло, что, будь у террористов пулеметы, хреново бы им пришлось, но на мирном корабле такого оружия быть не могло, и Джейхуну приходилось соблюдать правила. А еще – что катер Саббаха появился как нельзя кстати. Вначале хотели уходить на надувном «Зодиаке», а ему и дробовики – верная смерть. Эх, Саббах, дружище, постарайся остаться живым!
На причале метались оставшиеся боевики, но шлюпок у них нет, да если и были бы, догнать «Монтеррей» не выйдет.
Спецазовцы машинально опускали головы, опасаясь получить пулю. Черт его знает, что там может оказаться на берегу у головорезов. Наташа надавила рычаг газа, пытаясь добавить скорости.
И тут над морем прогремел раскатистый взрыв, как хлопок исполинской бутылки из‑под шампанского. Что‑то полыхнуло в недрах «Нардиза», взметнув вверх столб огня и дыма. Взрыв буквально снес надстройку вместе с мостиком. Десятки людей взрывной волной оказались сброшенными в воду. Хлынула кровь, заливая палубу. Машина продолжала работать. Корабль при этом шел вперед, набирая в трюм воду. Команда и беженцы в панике метались по палубе. «Нардиз» зарылся баком в воду, над волнами показались бешено вращающиеся винты, вмиг раскрутившиеся и натужно завывшие, лишившись сопротивления воды.
Люди громко кричали, орали, стенали, несколько шлюпок торопливо отвалили от борта.
Корабль стало разворачивать на месте, видать, рулевой бросил штурвал. Дюжине человек не повезло, они не успели отплыть, и их затянуло под корму. Среди волн замелькали рассеченные винтом тела, вода окрасилась розовым. Матросы пытались сдержать рвущихся обезумевших пассажиров, кидавшихся в уже переполненные шлюпки. А потом бросили и сами начали забираться туда, колотя и распихивая людей. На прогулочной палубе люди торопливо надевали спасательные жилеты, другие со слезами отдавали свои детям, а потом сталкивали малышей за борт. Кто‑то затем прыгал сам, а кто‑то просто молился.
Тали скрипели на шлюпбалках, рвались из рук. Вот неловко спущенная шлюпка с детьми и женщинами черпанула воду и перевернулась. В спешке никто даже не успел надеть спасательный жилет. Барахтающиеся в воде люди цеплялись за борта, забирались внутрь. Шлюпки одна за другой опрокидывались… Какая‑то женщина вырвала весло из рук матроса и стала бить им по головам тех, кто силился забраться внутрь из воды. Через секунду пытавшийся отнять весло матрос получил рукоятью по челюсти и упал. А потом один из пловцов увернулся от удара и ухватился за весло, так что державшая его в руках женщина пошатнулась и сама полетела в волны.
Вот в окулярах бинокля среди пенных гребней мелькнул выброшенной куклой грудной ребенок и поплыл, медленно погружаясь.
И в этот миг Брагин почему‑то вспомнил виденное им в Испании похоронное бюро, где в витрине был выставлен специальный младенческий гробик – крохотный с золотым позументом лакированный ящик, в котором лежал восковой младенец в кружевном чепчике и распашонке, ну, почти как настоящий.
Потрясенная всем увиденным Олеся, забыв о всякой осторожности, встала во весь рост. И тут с тонущего «Нардиза» ударил неслышный отсюда выстрел. Пуля, словно ожидая этого мига, впилась девушке в грудь. Она тихо вскрикнула и в одно мгновение рухнула за борт. Наталья побледнела, выронив «Страйк», и не отрываясь глядела в сторону тонущего корабля.
– Уходим! – не своим голосом заорал Барс.
Заревел на запредельных оборотах мотор, и лодка быстро помчалась прочь.
* * *
Час спустя
«Монтерей» прыгал по волнам, сжигая топливо на полном ходу. Евгений машинально приподнял брезент, под которым лежал треклятый «Зульфикар». Рядом – тело Заурбека. Рядом – та самая сумка, которую приволок Барс. Сверху из полурасстегнутой молнии торчали лэптоп и спутниковый телефон террориста.
Капитан‑лейтенант ему что‑то говорил. Он попытался отделить его слова от стука движка. Но вместо этого слышал лишь невнятное бормотание, как разговор во сне… Уже не хотелось ничего…
Брагин пришел в себя, когда Наташа тронула его за плечо.
Впереди на фоне ясного синего неба колыхался знакомый сейнер. Они вышли в точку рандеву.
Без лишних разговоров перебрались через низкий борт, перетащили драгоценный груз и вещи. Ящик тут же уволокли в трюм крепкие парни с автоматами, переброшенными за спину.
Сумку унес Барсуков, при этом что‑то вроде клочка бумаги вывалилось из прорехи на ее раздувшемся боку.
На накрытых носилках унесли мичмана.
– Трое… и один «двухсотый». А где остальные? – сухо осведомился немолодой усатый человек, старший на борту.
– А будто непонятно! – вдруг выкрикнула Наталья и разрыдалась. Ее тоже увели в сопровождении подоспевшего медика.
А он остался на палубе. А потом, ведомый тем самым шестым чувством, поднял комочек…
Это была купюра в пять сотен евро, заклеенная скотчем. Та, которую он видел в руках у старика, провожавшего двух парней…
Вот тут Евгений все и понял.
Он уставился в спину уходящему Барсукову‑Барсу, но увидел лишь силуэт, тень на фоне дверного проема. Смутная, угасающая тень, освещенная неестественным серо‑зеленым светом дежурных ламп. И ощутил, как его самого начал заливать тот же свет, могильно‑холодный, как пучина арктических вод…
* * *
– А что было потом?
– Потом?.. Потом, брат Жук, не было ничего… Как видишь, Барсуков на коне, а мы… там, где мы есть. Прочее не важно.
И зачем, в самом деле, рассказывать, что было дальше?
Нет, он не кинулся на капитан‑лейтенанта с кулаками и не схватился за «АПС». Он просто сразу по возвращении на плавбазу потребовал встречи с Кориным и изложил ему все как есть.
Тот с минуту молчал, никак не выдавая своих эмоций, а потом попросил Брагина выйти, сказав, что вызовет его, как только ситуация прояснится. Уже за порогом он услышал, как его командир снимает трубку и вызывает кавторанга Егизаряна, их особиста.
А уже вечером последовал вызов к Корину и сообщение, что обыск ничего не дал, а в сумке капитан‑лейтенанта обнаружились только какие‑то корабельные бумаги и оргтехника Джейхуна. Хотя и сильно потерявшая в цене из‑за того, что ее хозяин, как оказалось, погиб вместе с кораблем и несчитаной толпой народу… Ну и еще тощая пачка денег разных стран.
