В центре зала возникло светлое пятно нерезкости на месте проекции кресла самого писателя. Туман дрогнул, обрел четкость контуров. Сати запищала, ткнула локтем Рика.
– Я продала часть своего дневника за ничтожную сумму, – виновато признала бабушка Томи. – Надо было кормить внучку, по счетам платить… Трудная выдалась в тот год зима. Знаете, я ведь в Трущобный город угодила по глупости. По слабости, так точнее. Приехала, у меня отняли деньги и документы. Заставили подписать дарственную на имущество. Велели молчать. И я молчала, трусиха несчастная. Год за годом. Писала книгу и молчала. Это на словах мы смелые, на словах у нас пепел душ и все прочее – красивое. А в жизни-то проще и грубее. Если возьмусь переделывать книгу, так ее и назову – «Молчание». Потому что нет большего греха для людей, чем способность не замечать и отворачиваться, сберегая свой личный покой…
Писатель все плотнее вжимался в кресло, наконец стал шарить взглядом по рядам и щупать ухо, стараясь восстановить контакт с тем, кто больше не подсказывал слов. Женщина в центре зала, на проекции, была совершенно не та… И говорила она немыслимые слова, совершенно не по сценарию!
– А вот вторую часть дневника с теми словами, которые тут, фальшиво перевранные, ныла наемная актриса, я не продавала, – гордо добавила женщина. – Тогда я уже научилась быть сильнее. Меня внучка научила. Только, увы, все равно украли мои записи. Украли, присвоили, частично переработали под свой замысел… да меня же и объявили покойницей при жизни. Ничего. Говорят, дольше жить буду. Теперь – точно. Из города меня вывез инспектор Трой. – Бабушка Томи задумчиво улыбнулась. – Тот самый, который в изуродованной книге именуется Дроем и который якобы по ошибке сжег меня своим стэком два года назад во время спецоперации. Вот, кстати, данные архива инспекции по той операции. Как видите, он три с лишним месяца восстанавливался – он ведь меня, глупую, свой широкой спиной закрыл. Совершенно не жалеет себя, рано или поздно это плохо кончится, столько раз говорила его напарнику…
– Выключите запись, это же поперек сценария, – прошептал писатель едва слышно, но звук оказался усилен, сказанное разобрали все.
В зале недоуменно зашелестели голоса. Лорри решительно встала, прошла к писательскому креслу. В новой тишине, глухой и ошарашенной, влезла на расположенный рядом стол, цокая каблуками и невнятно ругаясь. Развернулась к залу лицом – и подмигнула… Зрители оживились. Лорана поправила ткань платья, щелкнула по передатчику в ухе и довольно хмыкнула. Теперь ее слышали все, звук шел в общей трансляции.
– А че вы ждали, наивненькие? Ё-о-о, не узнали? Ага, сомневаетесь. Не, я не актерствую. Я натуральная такая, с воспитанием у меня пыльный облом… Зато я, Лорри, единственная из всей книги, про кого ни слова не наврали, кроме того, что я дохлик, как и прочие герои. Меня упоминают два раза в первой новелле. Ну, сперва я танцую на столе. – Лорри сделала пару движений. – Типа так… Потом бутылкой глушу здоровенного легавого волвека. Жаль, дальше текст с настоящего подменили на литературный. Потому что он не говорил: «Вы задержаны». Детей тут нет? Ё-о-о, вижу, есть. А то я бы дословно повторила, что Йялл на самом деле рычал.
В зале кто-то истерично расхохотался, с задних рядов попросили станцевать еще разок. Лорри хмыкнула, погрозила пальцем.
– Все, завязала я с танцами на столе, – сообщила она, спрыгивая. – Тема такая. Мы вам быстро расскажем, что и как. Потом пусть Мориз жжет дальше, по плану, если это кому интересно. Только одно ограничение. Здесь в зале народ по найму работает, с ними мы общаться не станем. Вот пометочки по рядам и местам, я их определила по списанию средств со счета айри с длинным невыговариваемым именем, заказавшего зал и организовавшего представление. Щас включим…
Над креслами вспыхнули огоньки. Тех, кого обозначила подсветка, окружающие рассматривали недружелюбно и заинтересованно. Волвеки, которых исходно предполагалось обвинить во многом, сейчас далеко, к тому же вообще непонятно, насколько они виновны. А эти наемники – рядом, суетятся, нервничают, отчего выглядят еще подозрительнее. Один за другим поддельные поклонники писателя встали и торопливо покинули зал, горбясь, уворачиваясь от тычков в спину. Их места охотно заняли самые расторопные из стоящих в проходах и у дверей.
– Во, теперь все путем, – одобрила Лорри. Указала на первый ряд: – Это дохлая старая Томи, она писала про нас, про меня и девочек. Лет двадцать материал копила: то есть дольше, чем я прожила в городе. Томи, иди сюда. Можете с ней поговорить. Шейн, иди тоже. Это труп из третьей новеллы «Нет следа на камне». Он, если верить Моризу, ушел умирать в пустыню, допекли вонючие гроллы. – Лорри задумчиво глянула снизу вверх на пышущий здоровьем «труп». – Неплохо его там затравили, а? Так, кого не хватает?
В зале зашевелились. «Свет в ладони» явно обожали те самые зрительницы, которых Сати опознала как фанаток. Девушки уже засморкали платки так, что смотреть было неприятно. Теперь всей своей компактной стайкой шмыгали носами на задних рядах и не знали, можно ли верить в происходящее. Самая догадливая улыбнулась. Еще бы! Отвращение к волвекам-злодеям, отказавшим слепому мальчику в праве стать пилотом, – это детали. А вот сам юноша…
– Он жив? – робко предположила поклонница слезоточивой новеллы.
– Соболезную, – мрачно усмехнулась Лорри. – Дневник стащили давно. С него, похоже, и началась затея. Зря вы хвосты расправили. Все, облом мечте. Женился. Я его нашла, на Релат лететь не хочет. Полный облом, девочки.
– Совсем не хочет? – тихо уточнили с задних рядов.
– Пилотирование забросил, хотя специально для него спроектировали систему ориентации мобиля. Потом его гроллы все же научили видеть, причем как-то не по-людски, без приборов и прочей дряни с вживлением, – кивнула Лорри. – Химией увлекается, перестройкой местной атмосферы. Я его жену допекла, вот вам портретик. Так себе, не в объеме даже, плоский. Ё-о-о, она же злющая баба, отключила связь на полуслове. Сказала, что по теме фальшивой книги не желает ни с кем общаться.
Лорри прошла к замершему в кресле «автору». Бесцеремонно вытянула у него из прически тонкий стебелек связи с организатором встречи. Показала залу.
– Я в юности, до того как начала танцевать на столе, успешно подворовывала, – спокойно сообщила Лорана. Подмигнула окончательно запутавшемуся в сведениях залу. – Вряд ли кто помнит, но вдруг… Была такая шуточка: дом отключается от энергоснабжения, а потом все восстанавливается, но приходит счет за ремонт. Вот это ваши папы и мамы мне платили. А вы не фыркайте, вы тоже платите за книги и тоже не знаете кому. Наивненькие. Тут адресок… – Лорри указала на стену за спиной, там обозначился адрес. – Я выложила на него чуток подправленные авторами оригиналы двух дневников. Двух – потому что пилот свой не дал, он стеснительный и жена его против. Еще я выложила схему раскрутки книги и цепочку движения средств с ваших счетов. Советы господину Моризу, которые ему до сих пор орут в ухо, не соображая, что звук вырублен, попозже брошу до кучи. Такие дела… Всем пока, мне пора, я теперь в архиве при Академии вкалываю, меня отпустили со службы только на два часа.
