Адмирал задумчиво кивнул. Вот, значит, как они сжигают избыточную энергию в обществе. А он-то гадал, каким образом можно удержать миллиарды деятельных и биологически активных молодых людей в пределах ареала обитания без применения насильственных физических или идеологических мер. Ямамото за последнее время очень сильно продвинулся в изучении киольского общества и теперь ясно представлял себе, насколько оно искусственное. Ни о каком «свободном развитии свободных и равных людей» здесь речи не шло. Человечество биологически нацелено на экспансию — в любой форме. Именно эта биологическая предрасположенность к экспансии — по сути, к развитию — и обусловила на Земле доминирование человека над животными в природной среде своей планеты, и, как Ямамото теперь знал, галактическое доминирование человеческого вида. Он был убежден, что уничтожить тягу человеческого сообщества к экспансии можно, только организовав массовую операцию по отрубанию рук и ног, выжиганию глаз и прокалыванию ушных мембран — и то обязательно найдутся такие, кто, извиваясь, поползет, чтобы добраться и хотя бы кожей ощутить что-нибудь новое и неизведанное… Здесь же, на Киоле, уже тысячелетия ничего не происходило. Тысячелетия! «Кубы», «цилиндры», «шары» существуют как минимум сотни лет. При этом большинство встреченных им людей отнюдь не производили впечатления тупых или инвалидов. Да, они в большей или меньшей степени помешаны на сексе, что, впрочем, также можно рассматривать как внедренный в общество дополнительный канал сжигания энергии (любовь — да, способна подвигнуть к новым свершениям, а секс только растрачивает энергию, которую можно было пустить на творчество), они ленивы и благодушны, но в общем — ничего непоправимого. Если японским крестьянам обеспечить такой же уровень достатка, то, за исключением некоторых особенностей свободного времяпрепровождения, связанных с национальными традициями, они превратятся в таких же киольцев. И эти самые крестьяне тут же начнут конкурировать между собой лишь в том, как они выглядят, что едят и на чем спят (ну и так далее), все свои силы тратя на поиск самого-самого модного «консультанта по свободному времени» или «мастера по внешнему образу», а затем на воплощение в жизнь их рекомендаций. В этом смысле Киола действительно была раем, но раем крестьян. А цивилизацию двигают вперед не крестьяне. И хотя таковых «некрестьян» всего-то около пяти процентов от общего числа населения, адмирал до сего момента не понимал, каким образом тем, кто выстраивал структуру киольской цивилизации, удалось «канализировать» энергию творческих людей. И вот сейчас перед ним забрезжили намеки на ответы…
— Спасибо, милая, улыбнулся он своей постоянной партнерше.
— За что? — удивилась она.
Но адмирал не стал ей ничего пояснять — просто наклонился и поцеловал. Ители счастливо вздохнула и прикрыла глаза, прижавшись к нему. А Ямамото снова развернулся к «окну»…
— Ну и что ты накопал? — прервал его знакомый голос часа два спустя.
Адмирал оглянулся. Американец стоял за его спиной, окруженный кольцом испуганно-презрительных взглядов. Ну еще бы — через его плечо была перекинута ветка, на которой висели четыре крупные рыбины. Нет, здесь, на Острове, рыбная ловля действительно не считалась чем-то из ряда вон выходящим, но такие натурные демонстрации были не приняты. К тому же здесь, неподалеку от порта, большинство проживающих не были такими уж истыми островитянами, здесь обреталось много проезжих, путешественников, да и большинство тех, кто жил в округе длительное время, также не стоило относить к убежденным островитянам. Скорее это были скучающие любители экзотики, приехавшие на Остров из любопытства или чтобы позже, вернувшись в свое поселение, щегольнуть рассказами о том, что они-де заделались островитянами. Потому-то и кучковались эти люди здесь, вблизи порта, где плотность всяческих удобств, связанных с цивилизацией, была максимальной…
Бангу же (он сказал, что его можно звать именно так) было совершенно наплевать на косые взгляды. Он сразу заявил, что не собирается есть пищу, если не уверен, что она приготовлена кошерно, и потому сам будет стряпать для себя, а остальные пусть идут в известном направлении. Впрочем, Ямамото имел основания подозревать, что эта сдвинутость американца на религиозных традициях была скорее показной, чем истинной, поскольку он и сам поймал себя на том, что здесь, на Киоле, уделяет куда больше внимания японским ритуалам, исполнением которых на Земле уже давно пренебрегал…
— Я нашел места, где можно поискать одного из наших собратьев-землян.
Мастер-сержант зло сплюнул.
— Тоже мне собратья… Русский — комми, хоть и союзник, а при взгляде на этого арийского дылду так и тянет сблевать.
— Не торопись, друг мой, ведь ко мне ты тоже сначала был настроен не слишком приветливо.
Джо неопределенно хмыкнул. А что тут скажешь — так и было. И это еще мягко сказано. Нет, в тот момент, когда он увидел узкоглазую рожу на берегу ручья, который облюбовал для своих одиноких посиделок, особого желания тут же воткнуть в его брюхо импровизированную острогу не возникло. За прошедшее время Джо сумел всеми фибрами души осознать, что всё — родной Бронкс и вообще Нью-Йорк, да и их батальон с тем сопляком вторым лейтенантом — осталось далеко позади. И ничего из этого ему уже не светит. Ну вообще ничего. Потому дней через десять, которые он, надо признать, провел очень весело, так, что ребята из роты ну точно бы позавидовали (если, конечно, не вспоминать об отсутствии нормальной выпивки — местным пойлом нажраться ну никак не получалось), Джо охватила тоска, погнавшая его вперед. Причем не куда-то в конкретное место, а вообще — лишь бы не сидеть на месте и не пялиться в уже обрыдшие похотливые рожи всех этих баб, которые вечером так легко готовы опрокинуться на спину и раздвинуть ножки — да совершенно бесплатно! — а утром выползают у него из-под мышки, куда-то сваливают и больше не появляются… Нет, это ж надо, а они с парнями когда-то думали, что именно так и должен выглядеть солдатский рай (ну, с учетом правильной выпивки, конечно)! Сейчас же Розенблюму страшно захотелось, чтобы ему каким-то чудом повстречалась юная, чистая и послушная еврейская девушка, которая не опрокинется на спину от одного только намека и с которой можно будет просто погулять вечером, держась за руки, смеша ее всякими веселыми историями, но не позволяя себе ничего лишнего, потому что иначе она сразу убежит. Проводить ее до двери родительского дома, но даже и там не решиться поцеловать. И чтоб со второго этажа из-за занавески за ними внимательно наблюдала строгая еврейская мама…
