— Жрать охота, — Крейн хоть и говорил с сильным акцентом, но уже выучил парочку русских жаргонных словечек. С другой стороны чему здесь удивляться? Кто сейчас говорит на литературном языке.
— Пожалуй, присоединюсь к вам, — есть такие люди. Конкретнее — второй иностранец.
Дальнейшая их беседа шла на английском. Я не старался вникнуть в её смысл, вряд ли они говорили о чём-то важном. Скорее всего, обсуждали, что съедят за ужином. Единственное, что я понял, прежде чем они вошли в здание, и фильтр счёл их голоса посторонним шумом, так это то, что фамилия второго иностранца — Спенсер.
Барсук и Капитан тоже не стали задерживаться на крыльце. Осенние ночи холодные, да и дождь становился всё сильнее. Делать на улице было явно нечего. Поэтому они тоже скрылись в убежище.
Я отключил микрофон, затем спрятал его вместе с наушниками обратно в рюкзак. Кажется, я узнал всё, что было необходимо. Пришла пора выбираться со станции. И желательно сделать это новым путём. Дорога, по которой мы пробрались сюда, для обратного пути совершенно не годилась. Слишком опасный этот участок между Мёртвым городом и ЧАЭС. Гораздо легче будет уйти из центра Зоны по железной дороге. Если по ней ездят небольшие вагонетки, то пройдут и трое сталкеров. Мы бы и пришли сюда по рельсам, вот только рельсы эти вне всяких сомнений охраняются. Но есть одно но. Если патрульные и ждут кого-то, то наверняка из вне, из Зоны. Пробраться мимо них на станцию было бы непросто. А вот пройти в обратном направлении, думаю, удастся. По крайней мере, это самое разумное, что можно сейчас предпринять.
— Идём к железной дороге, — шепнул я своим спутникам. Они одобрительно закивали.
По лестнице мы спускались быстро, но тихо. Нас не должны услышать, но и оставаться долго на открытом месте тоже нельзя. Спустившись, мы совершили перебежку до трубы, возвышающейся посреди внутреннего двора. Прислушались: вокруг было тихо. Значит, нас не заметили. Ещё одна перебежка — и мы притаились у стены здания, служившего казармой для рабочих. В нескольких окнах горел свет, раздавались невнятные голоса. Я осторожно выглянул из-за угла, и настроение у меня тут же упало. С высоты третьего реактора казалось, что ничего не стоит пересечь центральную часть территории, представляющую собой пустырь. Можно проскользнуть мимо нескольких патрульных, маневрируя среди прожекторов. Сейчас эта задача представлялась совершенно невыполнимой. Нас непременно засекут.
Я снова скрылся за углом. Шелест и Шнайдер сидели неподвижно, ожидая моего решения. И я его принял: не идти через центральный пустырь, а пробираться к железной дороге, прячась среди заброшенных строений, которые находились правее нас. Я указал на них рукой, и мы по цепочке побежали к ним. Охраны впереди видно не было. Мы благополучно добрались до невысокой вытянутой постройки, окрашенной в синий цвет. Каково было её назначение, я не знал, так же как и не знал, что сейчас творится внутри неё. Вот только из здания слышались приглушённые стоны и завывания. Шелест привстал и осторожно заглянул в окно. Я тут же с силой дёрнул его за комбинезон, повалил на землю, чтобы убрать от оконного проёма.
— Жить надоело? — спрашиваю, — любопытные в Зоне не только носа, но и головы лишаются.
— Там пусто, нет никого, — обиженным голосом оправдывался Шелест.
— О «плачущих душах» не слышал?
— Нет, никогда.
— Странно, не первый месяц в Зоне. Ладно, потом объясню, а сейчас следуй за мной и никуда не сворачивай.
Я как можно быстрее побежал вдоль синего здания. Звуки изнутри раздавались всё отчётливее. Плачущие души звали, манили меня к себе, создавали неодолимое желание прийти к ним. Но я, стиснув зубы, бежал вперёд без остановки. Только периодически оглядывался назад, чтобы убедиться, что Шелест и Шнайдер от меня не отстали. Мы благополучно миновали это злополучное здание. От железной дороги нас отделяли каких-то тридцать метров. Тридцать метров открытого пространства, периодически освещаемого светом одного из прожекторов. Мы снова остановились. Тут нужно рисковать, обойти не удастся. Пришлось простоять на одном месте минут пятнадцать, чтобы изучить «маршрут» прожектора. В нём не было ничего сложного: интересующий нас участок он пересекал ровно раз в две минуты. Этого промежутка времени более чем достаточно для того, чтобы преодолеть каких-то тридцать метров.
Я приподнял руку, готовясь подать сигнал к началу действий. Как только луч света миновал путь к рельсам и немного отдалился от него, я резко опустил руку. Шелеста и Шнайдер я пропустил вперёд, а сам побежал замыкающим. Примерно на середине пути я крем глаза заметил, что луч прожектора стал преждевременно возвращаться. Мои товарищи продолжили бежать, я же замер на месте. Луч прошёл прямо между нами и продолжил свой путь куда-то вглубь построек. Выходит, часовой, дежурящий у прожектора, нас не засёк, просто заметил подозрительное движение в темноте и проявил бдительность. Хорошо, если его старания не увенчаются успехом.
Пропустив луч прожектора перед собой, я продолжил бежать в сторону рельсов. Но часовой снова меня засёк и направил свет обратно. Я выжал из себя максимум скорости и успел прыгнуть за невысокую железнодорожную насыпь, прежде чем попал в область освещения. Мы поползли, прячась от света за насыпью, шурша мелким щебнем и осыпая его вниз. Вдалеке раздались голоса и топот ног. Мы поползли быстрее.
Железнодорожная станция, расположенная на территории ЧАЭС, была небольшая: всего несколько рядов рельсов. Когда-то они использовались для привоза на электростанцию оборудования и материалов ещё при её строительстве. Сейчас её используют в противоположных целях. Возле здания погрузочного пункта находился невысокий покосившийся кран, использовавшийся когда-то для разгрузки вагонов. На рельсах стояли полуразобранный тепловоз и несколько ржавых пустых вагонеток. Одну из них мы использовали как новое укрытие. Я снова включил микрофон, чтобы слышать, о чём будут говорить в здании неподалёку. Шнайдер не стала слушать, а принялась наблюдать за зданием в бинокль из-под вагонетки.
На погрузочный пункт прибежало человек пять. Первое, что я услышал, была их одышка и ругань. Им вяло отвечали заспанными голосами охранники.
— Что случилось? Тревога?
— Кажись, работничек в бега подался?
— Один?
— Похоже на то.
— Эй, Косой, посвети-ка людям.
Очередной прожектор осветил первую платформу. Двое охранников спрыгнули на рельсы и принялись осматривать стоявшие там вагоны. Мы не стали дожидаться, пока они доберутся до нас, и снова поползли к выезду со станции. Микрофон я не отключал, поэтому слышал всё, что говорили в нескольких десятках метров от нас.
