Серебристо–белый дракон поднялся в небо, сделавшись подобным причудливой изломанной молнии. Плащ Властительницы развевался на ветру, превращаясь за ее спиной в огненную метель и увлекая за собой тех духов ледяного пламени, которые еще не успели покинуть замок. Спустя несколько секунд Алиана пропала из виду и следом за ней в грозовом небе Хеллаэна растворилась ее свита.
— Надо заняться Источником, — сказал Эдвин, поворачиваясь в сторону полуразрушенного донжона.
— Угу А я поищу ту хреновину, ради которой мы сюда пришли.
* * *
Настоятель Рийок неспешно мерял шагами центральную часть Храма. Монолит алтаря казался несокрушимой твердыней нового мира, священным обетованием, которое никогда, ни при каких условиях не будет нарушено. Сердце монастыря. Монолит внушал уверенность и спокойствие одним своим видом, он словно шептал: «Все будет так, как должно быть… и неважно, какой ценой».
Храм пустовал, если не считать застывших у дверей стражей: некоторые из них облеклись для своей службы в плотные тела, другие оставались в невидимом тонком мире. Они были неподвижны, когда Рийок вошел сюда, и останутся неподвижны, когда он покинет это место. Рийок привык к ним и почти не замечал.
Он думал о двоих учениках, отправившихся во владения Ловчего Смерти и сумевших победить лорда. О затеваемом ими предприятии он знал и полагал, что эта задача окажется им не по силам. Рийок пришел в Храм для того, чтобы притянуть души Эдвина и Дэвида после того, как Равглет расправится с ними. Шанс вырвать их из–под власти лорда в случае поражения был не слишком велик, но следовало, по крайней мере, попытаться. Ловчий уцепился бы за свою добычу как клещ, по и Обитель держала учеников не менее цепко. Душа сгиуда была бы попросту разорвана двумя столь могучими источниками притяжения. Это и было минимальной задачей — разрушить, разорвать проигравших сгиудов на части для того, чтобы не позволить врагу получить их целиком.
Но все вышло иначе. Рийок ошибся. Ученики одержали победу. При иных обстоятельствах он бы только порадовался этому — так же, как порадовался победе Тэззи Тир над лордом Неркмедом. Мо в данном случае… В данном случае все было немного сложнее.
Рийок продолжал думать об этих двоих как об «учениках» даже несмотря на все то, что знал о них. Они предали… Нет, не так: они ничего не предавали потому, что никогда по–настоящему не были верны Небесной Обители. Рийок знал об их затее с двумя индивидуальностями, знал, что в глубине души и тот, и другой отвергают Истину. И все же Рийок не воспринимал их как чужаков.
Почти в каждом выпуске находились умники, которые полагали, что смогут обмануть мастеров Обители, создав себе второй, «запасной», сувэйб. Разница между двумя индивидуальностями — каждое со своей организацией ума, со своим восприятием, со своей системой ценностей — позволяла им считать себя «свободными» и при этом идеально играть роль послушных и преданных Служителей. Когда–то давно, когда все только начиналось (прошло всего лишь несколько лет, но Рийоку кажется, что с тех пор миновали столетия), старшего наставника эти лжецы и лицемеры раздражали. Он думал, что должен что–то делать с ними — раскрывать их игру, наказывать, убеждать отказаться от заблуждений, наконец, убивать, чтобы обезопасить остальных… Потом это прошло. Было непросто смириться с мыслью о том, что среди верных есть и изменники, но он это сделал. Смирился. И остальные мастера — также.
Истину отвергали все ученики. Если бы они этого не делали, ,не было бы и необходимости в сдаче экзамена — новый Служитель возникал бы в момент принесения обета в Храме и получения Имени. Но этого не происходило. Требовалось время…
Сначала ученик отказывался от собственной воли лишь внешне. Все они, приходя в Обитель, мечтали только лишь о личном могуществе; никакая идея высшего блага их не волновала и не могла быть ими понятна. Чтобы получить Силу, они соглашались принять ограничения и покориться чужой воле — сначала это касалось поведения, а затем образа мыслей и чувств. Ученики были похожи на луковицы, с которых мастера аккуратно снимали слой за слоем. Их смехотворное переживание собственной независимости вновь и вновь разрушалось, каждый раз — на все более глубоком уровне их тленного сувэйба, до тех пор пока не приходило время экзамена и горделивое самомнение, своеволие, ложное представление о своей самостоятельности не поражалось в самой своей сердцевине. Но до тех пор, пока это мгновение не наступало, все они отвергали Истину. Предатели с двойным сувэйбом отличались от остальных лишь тем, что делали это осознанно.
Поэтому в какой–то момент Рийок перестал гневаться на лжецов. То, что они делали, было дурно, но… но они и не могли делать ничего хорошего, пока самый корень зла не оказывался истреблен в них. Предатели обманывали не мастеров — они обманывали себя. Они учились так же, как и остальные, но в решающий момент оставались в одиночестве. Они не могли сдать экзамена, потому что по–настоящему не верили тому, о чем говорили мастера. Полагая себя умнее всех, они оказывались не готовы окончательно и бесповоротно, целиком и полностью предать себя воле благого источника.
И лорды их убивали. Это было закономерно.
Каждый раз на сдаче экзамена погибала половина выпуска. Рийок полагал, что это происходит из–за того, что половина учеников пыталась играть нечестно — использовала фокус с двойным сувэйбом или проделывала еще что–нибудь в этом роде. Именно они, не сумевшие довериться, и умирали. Рийок полагал, потому что не знал точно. Предателей удавалось вычислить далеко не всегда. Он бы и про Дэвида с Эдвином ничего не узнал, если бы они не зачастили с визитами к Вилиссе. Замутнение канала связи учеников с лекемплетом Обители баронесса кен Гержет проводила достаточно искусно, приходилось это признать. Но недостаточно искусно. И не так искусно, как некоторые другие хеллаэнские аристократы, предпринимавшие подобные попытки раньше. Рийок сделал то, что делал уже не раз: закрыл глаза и притворился, что ничего не видит. Конечно, на слишком уж очевидный случай он должен был отреагировать. Так было, когда Дэвид в первый раз повстречался с Алианой в Хоремоне. Но и тогда Рийок не стал давить, сделал вид, что поверил объяснениям, и наложил на неверного ученика довольно мягкое наказание. Оставалось только надеяться, что эти двое не выкинут какую–нибудь новую глупость, которую уже невозможно будет не заметить.
Причина снисходительного отношения старшего наставника к неверным ученикам заключалась в том, что даже для предателя существовал крохотный шанс в конце концов сделать правильный выбор. Почти все они умирали, но было несколько случаев, когда в самый последний момент предатель пересматривал свою жизнь, отрекался от заблуждений и — уже без фальши — переходил на сторону Света. И если его раскаяние было подлинным, он получал такую же помощь, как и все остальные. Предатель всего лишь осложнял себе жизнь, делая для себя этот последний, правильный, выбор почти невозможным. Но все же крошечный шанс существовал даже для таких. Воистину безгранично милосердие благого источника!..
