Видимо, пилоты начитались шпионских романов. На протяжении всего полета они всячески показывали нам, что догадываются, кто мы такие на самом деле, — либо спецагенты ФСБ, либо ГРУ. Всю дорогу, пока мы летели, развалясь на мешках с медицинскими бинтами и ватой, кто-нибудь из них время от времени выходил в салон и говорил: «Ростов пролетаем, над Чечней идем», — и многозначительно косился на дверь. Они словно ждали, что мы попросим их открыть люк и десантируемся в ночь — над нужным районом. Но мы предпочли остаться в салоне до самого Грозного.
— Это вы от Иваныча? — спросил армейский майор, когда мы очутились на взлетном поле. — Майор Виктор Сухомлинский, — представился он. — В машину, пожалуйста.
Вот уж никогда не думал, что снова окажусь в знакомых местах. В сумерках я разглядел вагончик, где жил с офицерами Майкопской бригады. Сейчас он стоял дверьми нараспашку, в нем поселилось запустение, и гуляло вокруг одиночество.
Мы пролетели бывшее расположение Майкопской бригады на всех парах.
— Иван Иваныч говорил про южные районы, — сказал я.
— Мы перебазировались, — откликнулся Сухомлинский, — в грозненский район.
Ага. То бишь на равнину. Зачем бы «огням» равнина? Здесь ведь намного легче попасть в лапы федералов, чем в горном районе. На идиотов они не похожи…
Уазик остановился в какой-то канаве. Наш сопровождающий лихо выскочил и принялся помогать нам с вещами.
— Вот это номер! — знакомый голос из темноты.
Я покрутил головой но никого не увидел. Казалось, со мной разговаривают сумерки.
Человек подошел поближе.
— Мать честная! Черти зеленые! Ехарлы бабай! — заорал Сашка.
— С трех попыток не угадал ни разу, — сострил я. — Это капитан Федулов.
— Майор Федулов, — поправил меня Александр Петрович. — Уже полгода как майор.
Упоминание о времени навело меня на мыль о Вике, о ее пленении.
— Кстати, майор! А как там продвигаются дела с розыском нашей коллеги? — спросил я с наигранным панибратством.
Федулов хотел половчее соврать, но, видимо, в этот вечер все умные мысли объявили ему бойкот. И он просто промолчал.
Специально для нас поставили отдельную палатку. И сразу же захламили ее всяким ненужным скарбом из других палаток: снарядными ящиками, лопатами, щупами. Но зато поставили печь и сложили рядом дрова. Возле печки-буржуйки стоял деревянный стол, покрытый клеенкой. И настроение стало бы совсем дачным, если б не уханье артиллерии. После каждого залпа земля под ногами легонько вздрагивала и всю округу накрывала мощная ударная волна.
— Кем вы на этот раз приехали? — спросил Федулов, жмурясь, как кот, от расходящегося по всей палатке тепла.
— Командование из Москвы прислало. Они служащие, — ответил за нас майор Сухомлинский.
— Как там поживает диверсионное подразделение ВМС? — спросил меня Александр Петрович.
— Мы журналисты, — ответил Колчин.
— Ну да, ну да. Тогда вы тоже так себя называли. Но прислало-то вас руководство ФПС. Я наводил справки. Приказ о вашем прикомандировании поступил из аппарата директора. Сюда вы приезжаете как служащие Министерства обороны.
Майор Сухомлинский недоуменно крутил головой, стараясь понять, куда клонит Федулов.
— Эти ребята не так просты, как кажутся, — объяснил ему Александр Петрович. Ухмылка не сходила с его лица. — Они приезжали к нам на заставу перед разгромом. Леша, между прочим, тогда обронил, что служил или еще служит в диверсионных частях Военно-морских сил.
— Это я шутил!
— Это ты будешь рассказывать другим простачкам!
Я вздохнул. Ситуация наглухо запуталась.
— Вот наши редакционные удостоверения, — сказал Колчин. — Вот наши командировочные предписания из редакции. А эти предписания выдало нам Министерство обороны, чтобы мы смогли прилететь сюда на военном самолете.
Федулов улыбался, не веря ни единому слову. Сухомлинский крепко задумался, решая, как ему относиться к нам в свете новых сообщенных ему фактов.
— Короче, я понял только одно, — прервал Сашку Федулов. — Эти ребята появляются аккурат тогда, когда назревают какие-то события. Тогда мы проводили операцию в горах. За этим последовал разгром заставы. Сейчас тоже намечается операция. Так ведь? — уточнил он у Сухомлинского. — Ничего же не отменили?
Майор кивнул.
— И всякий раз их присылает в войска какое-то вышестоящее начальство, — продолжил Александр Петрович уже без улыбки. — Странно, да?
— Может, они из каких-то контролирующих органов? — предположил Сухомлинский таким тоном, точно нас рядом не было.
— Может быть, — согласился Федулов.
— Отчеты о наших командировках вы при желании могли прочитать в нашей газете, — попытался я.
— А нам некогда их читать. Мы тут делом занимаемся. А вот чем занимаетесь вы? Из какой вы организации?
— М-да, — сказал я. — Если военным что-то втемяшится в голову, то их невозможно переубедить.
— Давайте так… — Сухомлинский встал. — Завтра операция. Если вас прислало начальство, значит, так надо. Больше мне ничего не интересно. Поедете с нами и делайте то, зачем приехали. Нас ваши проверки мало волнуют. У нас война.
— Спасибо, — сказал Колчин.
— Хоть в одном согласие нашли, — добавил я.
Федулову такой оборот не понравился. Это хорошо читалось на его лице. Но власти над Сухомлинским он не имел. Поэтому и приказов он отдавать не мог. Только советы. Но что он может насоветовать в будущем? Вот шлепнут нас от греха — и свалят на боевиков.
— Завтра вас разбудят, — сказано было нам на прощанье.
И на том спасибо! Какая никакая, но перспективка.
Мы улеглись на приготовленные постели. Их роль играли ящики из-под снарядов, покрытые бушлатами, спальными мешками и солдатскими одеялами. За печуркой приходилось следить самим, поэтому мы подтащили ящики поближе, чтобы не вставать каждый раз для подбрасывания поленьев. Несмотря на печку, холодрыга и сырость все же пробирали до костей.
— Что-нибудь понимаешь? — спросил я Колчина.
— Ты о чем?
— Почему Федулов так зло и настороженно встретил нас? Словно совсем другим человеком стал.
— Не знаю. Может, и вправду думает, что мы приставлены следить за ними? А кому такое понравится?
— Если у них все чисто, то и бояться нечего. Проверки боятся те, кто что-то скрывает. А мне еще с Таджикистана показалось, что Александр Петрович не очень-то горит желанием с нами общаться. И вообще, принял он нас тогда тоже подозрительно.
— Наверное, ты прав. — Сашка подбросил полено в печку. Пламя снова ожило.
— Не нравится мне это, — сказал я.
Тут где-то за палаткой артиллерия ухнула как-то особенно сильно. Мы даже подпрыгнули на ящиках.
