Он влетел за ближайший угол и отпрянул назад, едва избежав опасности раздвоиться под давлением обрушившейся вниз двери. Заметив вдалеке освещение, напоминающее сушилку, за которой находился ремонтный туннель, Люк побежал туда, но входная дверь резко захлопнулась, когда до нее оставались считанные метры. Он обезглавил еще одного Клыкастого, прыгнувшего на него из черноты комнаты отдыха. Вскарабкавшись на труп, он бросился кувырком в комнату, чудом проскочив под внезапно активизировавшейся дверью. Коридор, в который попал Люк, отличался особенной мрачностью. Только крошечные оранжевые фонарики под потолком служили тусклой путеводной нитью. Он жадно вдохнул воздух и, содрогаясь, оперся на посох, пытаясь снова встать. Казалось, его поврежденная секирой нога получила еще один такой удар, повторяющийся теперь с каждым ударом сердца.
«Повеление?..» — мелькнуло в его голове.
Огненный Меч оттягивал руку, лезвие было скрыто, но в любой момент готово было вырваться снова.
Ему просто предоставили передышку, прежде чем направить к новому, более зловещему переходу, или назад в руки Людей Песков. Их голоса послышались снова и довольно близко. Судя по звукам, их было много. Люк осмотрел коридор. Двери закрыты. Поворотов нет. Нет и защиты. Вдруг, на полпути до конца, дверь открылась. Она не шипела и не двигалась, как другие. Сдержанное поскрипывание скорее соответствовало повороту рычага управления, Она сдвинулась на тридцать сантиметров, приоткрыв изогнутую линию грязно-оранжевых аварийных огоньков, и остановилась.
Люк взглянул на стену, закупорившую один конец коридора и на черноту другого конца, откуда доносились пронзительные крики приближающихся Людей Песков. Сидя между ними, хромой и почти бездыханный, он представлял из себя очень удобную мишень…
Неровная линия оранжевых лампочек и ощущение присутствия некоего наблюдающего и координирующего разума, таящегося где-то во тьме, производили подавляющее впечатление хотя страха Люк не чувствовал. Он подошел ближе. Сквозь щель он увидел темный экран одной из управляемых батарей низкого уровня. Вокруг полукружием, поблескивая черными рычагами, терялся в тени целый ряд таких экранов.
Наступила тишина, но Люк знал, чувствовал, что Люди Песков все ближе…
Среди воцарившегося молчания ему показалось, что он слышит едва звучащий мотив, будто кто-то насвистывает знакомую мелодию:
У королевы птицы для охоты, у королевы жаворонки есть,
Есть птица, что поет в ночи для королевы…
Люк обернулся через плечо на темноту и быстро шагнул внутрь. Дверь захлопнулась. Некоторое время единственным звуком, который он слышал, был его пульс, понемногу успокаивающийся вместе с дыханием. Тени со всех сторон обступили его, протянулись через зал. затем из-за двери донесся приглушенный скрежет металла и легкий шорох быстро передвигающихся ног.
Люк приблизился вплотную к одному из ближайших экранов и, прижавшись к аппарату, сжал рукоять мета.
Приглушенные звуки, проходящие сквозь стену, соответствовали резким крикам преследователей, колотивших палками во все двери, расположенные вдоль зала. Их оказалось по крайней мере шесть. Если бы дверь перед ним снова открылась, он мог убить хотя бы двоих, но стрельба сквозь дверную щель делала Люка беззащитным в пределах замкнутого пространства. Он осмотрелся по сторонам. Даже стулья везде оказались привинченными.
Дверь напротив сотрясалась от ударов, но пока держалась. Если Системы Повеления планировали открыть ее, то что-то другое явно предотвращало подобную возможность. В целом ситуация складывалась так, будто система Повеления эффективно оградила Люка со всех сторон, заточив его в этой комнате. Единственное, что для этого требовалось, это просто никогда не открывать дверь в артиллерийскую аппаратную.
Снова наступившая тишина несколько затянулась.
Боль в ноге усилилась. Все его тело горело, начинался явный жар. Сконцентрировав все внимание и мысли на коридоре, Люк снял повязку и приложил к ране новую дозу перигина. Хотя подобная операция потребовала длительного времени, боль удалось ненадолго победить, и Люк смог сконцентрировать Силу. От усталости а начинающейся лихорадки у него кружилась голова. Люк понимал, что он уже слишком долго не спал и не ел. Люк вытянул вперед руку. Она сильно дрожала. Кое-как он оперся на посох.
Спустя довольно длительное время дверь снова открылась на традиционные тридцать сантиметров, снова, как будто вопреки централизованной системе Повеления сработал какой-то механизм.
Люк, сдерживая дыхание, прислушался, стараясь ментально проникнуть как можно дальше. Откуда-то издалека донесся запах мертвых афитеханцев, но никаких признаков Людей Песков он не обнаружил. Преодолев боль, с Мечом в руке Люк захромал к двери.
Вдруг он почувствовал какое-то легкое движение за спиной. Он обернулся и уставился на свое изображение в ближайшем экране. Оно ответило ему пристальным взглядом на испуганном лице. Люк увидел свои светлые волосы и замызганный костюм механика межпланетных установок.
Позади его отражающейся фигуры, немного в стороне, он увидел еще одно лицо. Лицо юной девушки, обрамленное облаком дымчато-коричневых волос словно молодое деревце — пышной кроной. Люк поймал взгляд ее серых глаз. Он резко обернулся, но никого рядом не было.
— Да? Кто говорит?
Лея потрепала мужа по плечу.
— Я же говорила тебе, жди ответа.
Она обернулась к голографическому изображению женщины с взъерошенными огненными волосами и зелеными глазами, поблескивающими в мутных лучах ламп узла трансляционной коммуникации. Ее шею украшала золотая цепь, она была одета в уже знакомую Лее рубашку Ландо.
— Мара, извини…
— Да ничего, ничего…
Мара энергично терла свои глаза, очевидно стараясь проснуться и собраться с мыслями.
— Я наверно выгляжу, как Сестра Ночи из Датомира, сколько там времени у вас сейчас? Как дела? Есть проблемы?
— Точно сказать не могу. Проблемы есть, но не понятно с чем они связаны. Может расскажешь нам что-нибудь о Белзависе? — спросил Хэн и сбросил с еще мокрой головы полотенце.
— А… Белзавис.., — задумчиво произнесла Мара, откинувшись на спинку похожего на белый цветок кожаного кресла и обняла руками колени своих длинных ног.
Ее глаза сузились, как будто она пыталась сконцентрироваться на неком внутреннем экране, отражающем мысли, факты, предположения.
— Ну и что вы там нашли такое важное для Империи?
— Ты наверное помнишь о детях Джедаев?
— Они все те же, что и прежде?
При воспоминании о детях ее темные брови слегка приподнялись а уголки губ опустились, выдавая некоторое внутреннее смущение.
