— Вечерний выпуск новостей. Посмотрите, предыдущий был — чистый отпад. И где они только берут таких придурков?
Багшо широко ухмыльнулся и начал закрывать дверь.
— Подожди! — вскинулся Седрик. — А было что-нибудь про гостиницу, про “Президент Линкольн”?
— Нет, — удивился немец. — А что, разве должно что-то быть?
Седрик обиженно надул губы, но тут же отошел и приказал телевизору переключиться на 5СВС. Они захватили самый хвост комментариев Питера Квентина, а затем — репортаж о той самой катастрофической пресс-конференции. Все выглядело именно так, как и ожидала Элия, — Агнес вела себя как сумасшедшая, Седрик, чье потрясенное лицо белело над головами разбушевавшихся репортеров, напоминал ребенка, забравшегося на стол, чтобы спастись от кровожадной толпы мятежников. Репортаж обрывался сразу после того, как Седрик признался, что не имеет образования, — и перед тем, как он спросил журналистов, чего же они, собственно, от него хотят. Откровенное жульничество, но чего же еще можно от них ожидать?
— До настоящего момента, — сообщил миру мрачно ухмыляющийся Питер Квентин, — директор Хаббард так и не опровергла оценку образовательной подготовки внука, данную им самим. По имеющимся у нас сведениям, прочие заместители директора зарабатывают порядка двухсот тысяч гекто в год. Весьма неплохо для начала, весьма! За оценкой этого — крайне, вы согласитесь, экстраординарного — служебного назначения мы обратились к хорошо известным вам…
Седрик фыркнул и приказал телевизору заткнуться. И то верно, улыбнулась про себя Элия, хватит ему на сегодня.
— Бешеные деньги, — сказал он. — Знай я про это раньше, купил бы тебе две розы.
— Правильно, — улыбнулась Элия, — транжирь их направо и налево.
Она взяла руку Седрика, тронула ее губами и уложила на прежнее место.
Интересно, стоят ли тут подслушивалки? Скорее всего — да.
— И что же ты намерен сказать им завтра, на обещанной встрече?
Лицо Седрика вспыхнуло энтузиазмом:
— Я вот тут придумал… Ведь чего эти мужики хотят, романтику ведь всякую, верно? Необычайные приключения отважных разведчиков на мирах второго, даже третьего класса. Система без труда отберет весь этот материал и перекачает в подсистему, совершенно отдельную от основной.
Было видно, что он очень гордится своей идеей.
— Ну и чем же это поможет? — осторожно поинтересовалась Элия.
— Все это можно устроить с односторонней связью! Оператор, работающий с подсистемой, не будет иметь выхода в Систему. Вот так точно было сделано у нас в Мидоудейле, для малолеток, чтобы они не курочили файлы в главном компьютере.
Элия задумалась.
Судя по всему, Седрик ожидал с ее стороны большего энтузиазма.
— Ну конечно же, можно подкинуть туда биографии разведчиков и всякое в таком роде.
Ничего из этого не получится. За одну ниточку можно распустить целый шарф. Хороший палеонтолог по одной кости может реконструировать все животное. Получив информацию о проводимых Институтом исследованиях, журналисты быстренько докопаются до всех секретов Агнес Хаббард — компьютеры очень сноровисты по части такого анализа. Именно поэтому Хаббард и сражается столько лет с журналистами, держит против них жесткую круговую оборону.
Но Элия не могла рассказать всего этого Седрику, не раскрыв основного секрета, — и не потому, что это запретила Хаббард, а из-за слов, которые он произнесет в ответ: Возьми меня с собой.
А он никуда отсюда не уйдет, приказы директора не обсуждаются.
— На первый взгляд, вроде бы и ничего, — сказала Элия. — Только хочешь, я дам тебе совет?
— Пожалуйста.
— Никому на этом сборище ничего не обещай. Слушай — и все. Ведь именно для этого оно и организовано — чтобы выслушать их претензии и пожелания. И не делай никаких заявлений, не согласованных предварительно с бабушкой.
Лучше бы, конечно, получить от нее письменные указания — но ведь и это мало чем поможет, так что не будем зря засорять ему голову.
Седрик задумался.
— Ты думаешь, она может подставить мне подножку? — спросил он через несколько секунд.
— Боюсь, что да.
— Вот и мне так кажется, — вздохнул Седрик. — Не понимаю, зачем она так со мной?
Элия тоже не понимала. Самым легким объяснением было помешательство. Агнес Хаббард погубила своего сына — и теперь наказывает за это своего внука.
Но если Хаббард сошла с ума, как долго сможет она сохранять контроль над Институтом? Успеет ли Элия уйти на Тибр — или все рухнет раньше?
***
Где-то перед рекой Святого Лаврентия трасса выходила на поверхность — оставаясь, разумеется, в вакуумной трубе. Седрик попытался вызвать на экран коммуникатора внешний пейзаж.
— Запрашиваемый материал отсутствует, — откликнулся коммуникатор.
— Почему?
Ответа не последовало — видимо, вагонная система не умела вести такие сложные разговоры.
— Да там просто не на что смотреть, — сонно пробормотала Элия. — Ну кто же будет ставить камеры ради голых скал и булыжников?
Она чуть поерзала, устраиваясь поудобнее… Элия вздрогнула, проснулась и увидела над собой широкую улыбку.
— Я что, уснула?
— На целый час.
Она выпрямилась и стала растирать себе шею. Как правило, такой вот кратковременный, в неудобной позе, сон приводил Элию в кошмарное состояние, но сейчас она чувствовала себя значительно бодрее и спокойнее, чем час назад. Да, поспать было очень кстати.
— У тебя же рука, наверное, не шевелится!
— Гангрена гарантирована, — счастливо улыбнулся Седрик. — Ерунда, они у меня длинные, разрежу вторую пополам, пересажу — вот и будут две нормальные.
Ехать осталось всего ничего — по экрану неслись виды Кейнсвилла, ничем иным этот комплекс быть не мог. Главный оплот Института представлял собой впечатляющее зрелище. Все его сферические купола и тарелочные антенны, загадочные башни и кольцевидные структуры казались деталями единого, слаженно работающего механизма, огромного, как целый город. Неземной пейзаж, бред перепившегося инопланетянина.
— Это все симуляция, — сказал Седрик. — Липа. Снимается вроде с воздуха, видишь? А ведь над Кейнсвиллом летать невозможно, из-за энергетических пучков. Там даже нет аэропорта.
Вместо ответа Элия сладко зевнула.
Некоторые обманы удаются по причине самой уже своей чудовищности, нелепости. Если каждому доступна только очень малая часть картины — никто не поймет ее в целости. Как любит говорить Кас, слон, сидящий на стеклянной крыше, не видим для обитателей дома.
Торможение, сообразила наконец Элия. Вот почему я проснулась.
Поезд прибывал в Кейнсвилл.
Кейнсвилл, 7 — 8 апреля
