— Привет, — тихо прошептала она, глядя на него своими зелеными глазами.
Переполняемый эмоциями и настоящей эйфорией, Киаран крепче сжал ее ладонь и едва не наклонился, чтобы поцеловать.
Но нельзя. В высшем луитанском обществе подобные сцены на официальном мероприятии тут же превратятся в скандал, участниками которого станут двое, пусть и влюбленных людей, но все же слишком несдержанных, чтобы контролировать эмоции на публике.
Киаран хотел бы создать разрыв пространства, чтобы прыгнуть в него и утащить с собой Аудроне, сжать ее в крепких объятиях и поцеловать так, как ему хотелось. Он уже готов был это сделать, но вспышки камер остановили этот безумный порыв.
Выпрыгнуть рано или поздно все равно придется, а сделать это в той же позе, с тем же выражением лица, с замершими в одном положении складками на платьях, было невозможно. Камеры, ведущие прицельную съемку со всех сторон и ракурсов, обязательно зафиксируют изменения в моменте времени, и, конечно же, найдется грамотный эксперт, который во всеуслышание заявит, что с парочкой влюбленных что-то не так. «Посмотрите! Вот тридцать вторая секунда записи, а вот тридцать третья! Видите разницу? Как такое возможно? Уж не эфонцы ли они?»
Возможные цитаты из желтой прессы проносились в голове Киарана, пока он следовал вместе с Аудроне за Сюзанной Мэль по мягкой ковровой дорожке, сплетенной из ярко-красных, розовых и белых цветов. Никаких голограмм и бутафории. Если луитанский высший свет желал идти по ковру из живых цветов, он делал его настоящим.
Попав в здание музея, Киаран и Аудроне снова оказались в центре внимания. Сюзанна едва успевала представлять всем желающим Киарана, в то время как Аудроне все они уже знали. Перед ужином, столы для которого накрыли в отдельном зале, полагалось немного пообщаться и отведать спиртного, которое в красивых бокалах разных оттенков подавали заботливые официанты.
— Вы так прекрасны, дорогая Аудроне, — очередной молодой луитанец подошел к ним. — Жаль, что сегодня не будет танцев, иначе я бы настоял на том, чтобы вы оказали мне честь в легком головокружении по залу.
Киаран не понял, почему мужчина не счел нужным представиться и напрочь игнорировал присутствие Киарана рядом с Аудроне.
— У вас во время танцев кружится голова? — спросил его Киаран, чем привел незнакомца в замешательство.
— Это была гипербола, — пояснил незнакомец и вскинул руки.
Он тут же начал перебирать пальцами в воздухе, и Киаран расшифровал «секретный» жест, принятый в луитанском высшем обществе. Говорящий сигнализировал остальным, что собирается поставить «деревенщину» на место.
— Простите, — произнес незнакомец, — для дженерийца понять смысл может быть затруднительно. Гипербола — это преувеличение, — начал объяснять он. — Такой художественный прием.
— Тогда рискну предположить, что вы использовали аллегорию, а не гиперболу, — ответил Киаран и демонстративно потер большой и указательный пальцы правой руки друг о друга.
Судя по недоуменному взгляду незнакомца, тот успешно расшифровал послание, адресованное на его же языке жестов. «Убавь спесь и веди себя более скромно», — «сказал» ему Киаран.
— Уверена, что мы встретимся с вами на другом чудесном мероприятии, лоуд Норфольк, и обязательно испытаем обоюдное головокружение во время танца, — выдала Аудроне и прижала ладонь к груди, выражая «свои глубочайшие извинения».
Лоуд тут же зарделся и, кивнув только Аудроне, быстро «отчалил» от недружественных берегов терявшего терпение Киарана.
— Что за хмырь? — не удержался от вопроса Киаран.
— Тише! — шикнула Аудроне. — Это брат жены кузена Императора.
— Тебе не следовало извиняться, особенно после того, как он попытался выставить твоего жениха идиотом.
— Это называется «скрытая агрессия», Киаран. И тебе лучше перестать на нее реагировать.
— Извини, но я не умею быть терпимым к тем, кто пытается меня унизить. Дженерийская гордость не позволяет, — Киаран поиграл бровями и улыбнулся Аудроне, пытаясь перевести все в шутку, но она осуждающе покачала головой.
— Кто научил тебя расшифровывать жесты? — она прищурилась.
— Мама, — ответил Киаран. — Мой дед, если ты помнишь, постоянно имел дело с луитанским высшим светом, снабжая Альянс оружием. Он научил ее читать знаки, а она — меня и… — Киаран осекся.
— Твоего отца, — закончила мысль Аудроне.
— Не лучшее время для воспоминаний о нем, — сдержанно заметил Киаран и огляделся по сторонам.
Разодетые один лучше другого, луитанцы и их спутницы пили спиртное из бокалов и активно жестикулировали, обращаясь друг с друг другом. Они как будто вели двойную трансляцию мыслей: и словом, и «делом», так сказать. Смотреть на все это Киарану было не столько непривычно, сколько неприятно. Пока одни погибали на полях сражений, другие пили дорогие напитки и демонстрировали манеры с нарядами и украшениями. Война для них была лишь бизнесом, за счет которого они пировали.
Киаран отвлекся на невеселые мысли «о бренном» и не заметил, как к ним с Аудроне подошел очередной представитель элиты со своей спутницей. На этот раз Киаран хотя бы знал его имя, потому что лоуда Огедона минут двадцать назад ему представила Сюзанна Мэль.
— У вас весьма необычный наряд! — выпалил троюродный племянник Первого Советника Императора, с нескрываемым интересом рассматривая Киарана. — Это платье?
— Национальный дженерийский костюм, — сдержанно ответил Киаран и заметил, как дернулась губа молодого луитанца, разодетого во фрак из золотой ткани с серебряными вышивками.
Сопровождавшая его дама скромно улыбнулась. Выглядела она менее пафосно в своем серебристом платье с открытой спиной. Имя спутницы Киарану никто не назвал, из чего можно было сделать вывод, что молодой луитанец явился на мероприятие в компании любовницы и ее имя раскрывать не собирался. «А знает ли он его вообще?» — подумал Киаран.
— Мне казалось, что после восстания на Дженерии, носить национальные наряды малых народностей стало немодно! — продолжал издеваться дальний родственник Первого Советника и осмелел настолько, что похлопал себя по плечу.
«Я снисхожу до разговора с недостойным» — означал его жест.
— Культурные ценности не должны становится разменной монетой модных тенденций. Они либо заложены в нас, либо нет, — отбрил его Киаран и сделал жест пальцем, будто сбрасывает пепел с папиросы.
«Осторожнее, можешь и упасть».
Лоуд Огедон смерил его презрительным взглядом и ответил:
— Не всем традициям предков стоит следовать. Некоторые из них бывают крайне опасными для здоровья.
— Совершенно с вами согласен, — кивнул Киаран. — И весьма рад, что обряды жертвоприношений на Луите были отменены примерно шесть тысяч лет назад.
Огедон сначала хмыкнул, а затем захохотал, привлекая внимание собравшихся гостей.
— Пожалуй, стоит выпить за то, что уже шесть тысяч лет мы никого на алтарях не режем! — луитанец схватил бокал с подноса проходящего мимо официанта и отсалютовал Киарану и Аудроне.
Киаран хотел бы ему ответить, что Луита как приносила жертвы, так и продолжает их приносить, но за такие речи его ждет обвинение в предательстве и казнь. Поэтому он сдержанно улыбнулся и почтительно кивнул.
Лоуд Огедон, осушив бокал до дна, взял свою безымянную спутницу за локоток и быстро удалился.
— Ты абсолютно не сдержан, — Аудроне вскинула подбородок. — Да, он бестактный. Но его присутствие следует просто терпеть, а ехидные замечания пропускать мимо ушей.
— Как это делаешь ты? — Киаран повернул к ней голову.
— Именно, — ответила она.
К ним подошел Второй Советник Императора со своей супругой.
— Рад встрече, — улыбался «слуга Империи», скаля зубы с вставленными в них бриллиантами.
Его супруга, обмахивалась веером из ярких перьев, протянула Киарану холеную гладкую руку, увешанную браслетами все с теми же бриллиантами. Киаран склонился и сделал вид, что коснулся ее губами. Поскольку рука была без перчатки, если бы он по-настоящему ее поцеловал, это могло бы трактоваться, как заигрывание. Киаран в этот капкан любовного флирта попадать не собирался.
