просмотром «врачебных» тайн. Врач поставила передо мной большую чашку с горячим чаем и вытащила из стола раскрытую шоколадку, предложив угоститься сладким.
– Не переживайте. Мы внимательно наблюдаем за состоянием пациентов в капсулах. При любом, даже малейшем ухудшении, их моментально вернут назад.
– Но почему Оля в игре?
– Это возможность преодолеть поставленный психологический барьер. У вашей сестры проблемы с ходьбой не столько из-за физической травмы, сколько из-за того, что она убедила себя в том, что не вернется в нормальное состояние. В виртуальной реальности у неё полностью здоровое тело. Там она вспоминает, как двигаться, бегать, прыгать. Кстати, её успехи после применения игротерапии колоссальны. Вы ведь уже в курсе, что недавно она смогла пройти несколько шагов сама?
Я кивнула и сделала глоток чая. Мята и ромашка. Что ж, успокоительное мне точно не повредит. Как и немного сладкого – я без стеснения отломила кусочек шоколада. Врач наблюдала за моими действиями с одобрением, я же действовала больше на автомате, за этот год я научилась приглушать стресс.
– Оля упоминала, что вы и сами играете. Почему так негативно относитесь к игре?
– Потому и отношусь, – пробурчала я. – Что, если она там погибнет, или над ней начнут издеваться? Как это отразится на её состоянии здесь, в реале? Что, если это вызовет рецидив?
Больше всего я боялась, что сестра снова замкнется в себе, и вытащить её уже не получится. Кроме того, весы могли накрениться и в другую сторону: в виртуальном мире Оле могло понравиться больше, чем в реальном, и вернуть её в нормальное состояние стало бы ещё сложнее.
– Не волнуйтесь, у всех игроков есть кураторы, которые наблюдают за их игрой. Конечно, под наблюдением игра воспринимается не так ярко, зато проблем меньше, – верно, догадалась о моих опасениях врач. Видно, не я одна возмущалась подобной методикой лечения.
– А что насчет аватаров? Вы создаете их сами?
– Нет, мы даём пациентам полную свободу действий. Там – их мир, где они вольны поступать, как вздумается. В рамках разумного, естественно, – заметив мой недовольный взгляд, добавила она. – Пейте чай, мне надо работать.
Врач вернулась за компьютер. А я пыталась придумать, что сказать Мелкой, когда закончится «сеанс». Ладно дядя. Он привык, что меня нет дома. Нам и поговорить было некогда, то он занят на работе, то я. Не удивлюсь, если он подписал разрешение на процедуры, особо не вникая в лечение. Но почему сестра мне ничего не рассказала?
Мне уже приходилось наблюдать со стороны за тем, как человек выходит из вирта. Это похоже на пробуждение, только более резкое, как от толчка или чашки воды на голову – резко открытые глаза, мгновение непонимания и только после – осознание, что ты вернулся в реальность. В сочетании с капсулой и проводами выглядит жутковато, будто оживление робота-андроида.
Я стояла чуть в стороне, и сестра меня пока не видела. Слабым голосом она поблагодарила врача, помогающую ей сесть, и уцепилась в инвалидное кресло. Конечно, она уже могла ходить, но одно дело пройти пару шагов по палате, и совсем другое – спуститься с этажа на этаж и преодолеть длинный коридор.
Не выдержав, я подошла к ней и, приподняв, помогла усесться в кресло.
– Л-лена? – Мелкая смотрела на меня так испуганно, словно ждала, что я накричу на неё. И глаза такие виноватые-виноватые…
Я вздохнула и пригладила её волосы, стоящие дыбом после капсулы.
– Пойдем в палату.
Не хватало только, чтобы Оля начала бояться меня. Затем я повернулась к врачу.
– Я отвезу её, хорошо?
– Конечно, – женщина кивнула и занялась другими пациентами, а мы с Олей выехали в коридор. До палаты добирались в молчании – Мелкая явно обдумывала, что сказать, я же решала, какие вопросы задать первыми. Сестра не выглядела восхищенной или испуганной, как после первых заходов в виртуальную реальность. А значит, играла довольно давно.
Оказавшись в палате, я помогла сестре пересесть на кушетку, сбросила на спинку стула свой рюкзак и уселась сама, глядя на ожидающую трёпки сестру.
– И давно ты в Альтамире? – я подала ей стакан с водой. После вирта всегда хотелось пить, даже если в игре проводишь не слишком много времени.
– Почти три месяца, – она опустила глаза, разглядывая стакан.
Я же сцепила пальцы, чтобы скрыть своё волнение и растерянность. Хорошая же я сестра! Три месяца – и ничего не заметила! – Прости, я хотела тебе рассказать. Но я знаю, что у тебя и без меня проблем много, я не хотела, чтобы ты зря волновалась. И врачи сказали, риска никакого нет… Там веселее, чем выслушивать от психиатра одно и то же!
Она сорвалась на крик и тут же снова опустила голову, поймав мой внимательный взгляд.
– Ты думала, я не разрешу тебе играть?
– А ты разрешишь? – и снова эта надежда и грусть в глазах, от которых у меня противно ныло сердце. Не должно быть у пятнадцатилетней девчонки такого взгляда!
– Если ты пообещаешь мне вести себя прилично, – я улыбнулась, и Мелкая тотчас кинулась ко мне обниматься, чуть не облив остатками воды из стакана. – Эй, ну что ты?
– Я думала, ты разозлишься, – она всхлипнула, продолжая меня обнимать.
Я легонько похлопала её по спине.
– Я злюсь, честно. Очень-очень. Но не на тебя. На себя, на дядю, на врачей. Но если игра тебе помогает, то всё в порядке. Только скажи честно, тебе там нравится больше, чем здесь?
– В последнее время – да, – Оля ответила так тихо, что я едва услышала. Сердце рухнуло куда-то вниз, и я с трудом выдохнула, сохраняя на лице спокойствие. Оля сказала «в последнее время», а не всё время. Значит, что-то изменилось здесь или там. Осталось понять, где и что.
– Почему?
– Там стало интересно, – Оля, наконец, отпустила мой свитер и снова уселась. Протянула мне стакан, молча прося наполнить снова. – Я познакомилась с интересной группой ребят. Они странные, но забавные. Орк, огромный и страшный, просто жуть, но очень добрый, и эльфийка – почти как настоящая, такая холодная и надменная. Мне кажется, они парочка, потому что только рядом с ним
