можно скорее. Надеюсь, на следующей седмице.
— Кажется, я теперь всю следующую седмицу не усну от волнения, — с досадой проговорила Зоя. — И ведь я даже позвонить тебе не смогу, чтобы узнать, что вы решили.
— Да, придётся потерпеть, — усмехнулся я.
На следующий день мы с Ириной снова завтракали одни, и я вернулся к теме женитьбы. Сказал, что намерен заключить помолвку с девушкой, которую считаю для себя подходящей парой.
— Кажется, ты говорил, что тебе рано ещё, — напомнила Ирина. — Как быстро всё меняется… Кто она?
— Зоя Солунская. Она в одном классе с Инессой учится.
— Не помню, чтобы у Солунских была дочь на выданье.
— В смысле? Ты всех их отпрысков знаешь?
— Из главной ветви — всех. А она что, не из главной ветви что ли?
— Ну да.
— Тогда не годится.
— Что значит, не годится? Это не противоречит правилам.
— Да она ведь тебе не ровня. Сам подумай. Зачем нужны какое-то обычное нищее семейство, когда можно подыскать девушку из главной ветви? У меня есть варианты. Если хочешь, давай рассмотрим.
— Нет, другие варианты я не рассматриваю, — покачал я головой.
— Глупости. Это в тебе говорят эмоции, а не голос рассудка. В молодости всегда так. Встречаешься с девчонкой и встречайся. А брак должен быть нормальным.
— Слушай, я тебя вообще-то не спрашиваю. Какой был уговор? — я строго посмотрел на мачеху, которая, как мне показалось, стала забывать своё место.
— А при чём тут уговор? Это просто совет, к которому я прошу прислушаться.
— В данном случае мне не нужен совет.
— Что ж, пусть так. Тогда я передам твоё пожелание Фёдору Васильевичу. С ним поговоришь.
— Нет, ты не скажешь Фёдору Васильевичу. Это его не касается. Брак — моё личное дело.
— Ладно, — Ирина хмыкнула. — Твоё, так твоё. Если уж решил, что знаешь всё лучше старших, Бог тебе судья. Что от меня требуется?
— Соблюсти этикет.
— Хорошо. Я позвоню, назначу встречу с родителями девочки.
— Сам позвоню, я же предводитель. А ты… ты встретишься с ним и будешь защищать мои интересы. Так ведь полагается?
— Совершенно верно. Да ты не волнуйся, — решил я немного успокоить мачеху. — Она нормальная девчонка. Я ведь на характер смотрю в первую очередь.Да и вообще, у них главная ветвь, например, не занимается охотой, а семья Зои занимается. Всяко лучше, если у супруги будут такие же, способности, как у меня. Согласись ведь. Для потомства это благоприятный фактор.
— Как тебе будет угодно, — с деланным равнодушием произнесла Ирина, всем своим видом говоря: «можешь, конечно, творить, что вздумается, но если получится какая-нибудь оказия, увидишь, что я была права, только поздно будет».
В тот же день я набрал номер отца Зои:
— Здравствуйте, Аркадий Ерофеевич. Это звонит Константин Златоустов. У меня к вам есть серьёзные разговор. Хотел бы встретиться и обсудить кое-какое дело.
После того, как я изложил князю Солунскому суть вопроса, в трубке повисло молчание на пару секунд, а потом Аркадий Еврофеевич произнёс:
— Знаете, Константин Дмитриевич, ваш звонок оказался очень неожиданным, и я должен обдумать предложение. И разумеется, мне необходимо встретиться с вашей матушкой. Вы же знаете, как это происходит в соответствии с этикетом. Мы с ней обсудим данный вопрос и придём к решению.
В этот раз тон князя был значительно более почтительным, чем во время нашей встречи в больнице. Просто небо и земля. Без сомнения он уже знал, что мой дед преставился и я стал предводителем. Тут в акрополе, кажется, все друг о друге знали всё. Стоило где-то чему-то случиться — слухи расползались моментально. Да и в газете клана написали об этом событии. На похоронах даже репортёры были. Потолклись в сторонке, пощёлкали фотоаппаратами и уехали, а на следующий день появилась заметка.
— Хорошо, — ответил я. — Моя матушка в скором времени позвонит, чтобы договориться о встрече. Надеюсь, вы примете верное решение. Для вашей семьи, да собственно, и для нас — это очень важный шаг.
— Да-да, разумеется, мы пообщаемся с вашей матушкой, — ответил князь.
— Всего хорошего, — пожелал я.
Несмотря на вежливость князя, в тоне его звучали скептические нотки. Кажется, он не верил, что с моей мачехой удастся договорится. Возможно, Аркадий считал данный звонок моей личной инициативой, которую семья не поддержит, а может быть, и сам не хотел выдавать за меня дочь. Но тут главное, чтобы Ирина не вздумала заниматься самоуправством, а отстаивала мой интерес. Остальное казалось мелочью.
Я сидел к кабинете, где когда-то заседали мой дед, а потом отец. Последние четыре месяца здесь работала мачеха, а теперь кабинет перешёл в моё полное распоряжение, словно часть наследства, передающегося от предводителя к предводителю. Ирина же занималась делами в одной из своих комнат на женской половине.
Закончив разговор с князем Солунским, я набрал номер мачехи. Ирина вскоре явилась и при мне позвонила Аркадию Ерофеевичу. Они решили пересечься в одном из ресторанов акрополя послезавтра вечером.
— Если ты меня подставишь и сорвёшь помолвку, акций не получишь, — предупредил я мачеху.
Ирина грозно зыркнула на меня:
— Не смей меня шантажировать. Будешь говорить со мной таким тоном, я откажусь от попечительства. Я тебе служанка что ли?
Ирина состроила оскорблённый вид, и я понял, что, кажется, перегнул палку. Аристократы, как правило, имели крайне раздутое чувство собственного достоинства, и если невзначай ущемить его, то последствия могли быть непредсказуемыми. Порой у них даже личная выгода отступала на второй план, когда дело касалось вопросов чести.
— Я не шантажирую тебя, — произнёс я примирительным тоном. — Я вижу, как ты заботишься о роде, и ценю это. Просто хочу быть уверенным, что мои интересы будут соблюдены.
— Не волнуйся, я постараюсь выбить у Аркадия согласие, — мачеха поднялась с дивана. — Но мы слишком неожиданно сунулись к Солунским с нашим предложением. Обычно о таких вещах дают понять за год или два. Поэтому будь готов к любому исходу. Я не волшебница.
— Уверен, ты умеешь убеждать людей, — улыбнулся я.
Следующий день — восьмое число месяца гамелеон — стал знаменательной датой. Новый архонт филы Красного быка наконец встретился с басилевсом за столом переговоров. Об этом твердили все новостные каналы. Весь
