состав? – удивилась девушка.
– Он самый, – тыкая по каким-то кнопкам на панели и дёргая за рычажки, ответил инженер. – Мы используем его для обмена деталями и прочими мелочами с Закилией. Путь следует строго на запад, но на вашем месте я бы покинул состав сразу после того, как он покинет Силдонию.
– Почему? – задал резонный вопрос разведчик.
– Если вы въедете на нём в Закилию – можете сразу считать себя трупами.
– Ясно, – тут же кивнул Африк. – Покинем раньше.
Двери состава открылись, и старик быстро загнал парочку внутрь.
– Прощайте и удачи вам, – улыбнулся старик, нажимая какую-то красную кнопку.
Двери состава закрылись, и он дёрнулся, медленно набирая скорость.
И в этот момент на перрон выскочили дворфы.
Они не стреляли в состав, прекрасно зная, что он бронирован и обычными пушками его даже не поцарапать. Вместо этого тяжеловооружённые бойцы окружили старика-инженера, наставив пушки на него.
Один из дворфов подбежал к панели управления, но вышедший на перрон командир Мош остановил штурмовика жестом. Он спокойно вошёл в круг к инженеру и, сказав тому что-то, чего серобородый гном никак не мог расслышать, наставил на него МСП (мини световую пушку).
Африк сжал кулаки, крикнул что-то, Ли положила руку ему на плечо.
Командир дворфов посмотрел в окно состава, встретившись с разъярённым взглядом Африка и, улыбнувшись ему, застрелил старика.
Длинная ночь. Многие из вас, возможно, употребляли это слово, но на самом ли деле та ночь длилась так долго? Знаете ли вы, насколько на самом деле может быть длинна ночь? Когда каждая секунда кажется вечностью, когда само понятие времени замирает и ощущение того, что она никогда не закончится, витает вокруг вас, не отпуская из своих холодных тисков. Именно таковой была та ночь, о которой я собираюсь вам рассказать.
Сначала его били. Долго и аккуратно, чтобы он ни в коем случае не потерял сознание. В таких делах это особенно важно. Какое же развлечение, когда жертва теряет сознание на середине процесса? Нет, так не годится. Только самый плохой изувер допустит такое.
Потом его пристегнули цепями к стене и начали пытать. Я не стану описывать всё то, что они проделывали с телом бедного сварта, но скажу так, не каждый такое вытерпит и не приведи хранитель Хуорна подобному случиться с кем-то из вас. Как по мне, даже самый плохой преступник не заслуживает подобных пыток.
Им ничего не было нужно от Хина, они просто желали доставить ему как можно больше боли. И получалось у них, скажем правду, очень даже неплохо.
Сначала он держался. Но долго ли может выносить бренное тело, когда над тобой корпят самые настоящие искусники пыточных дел? Потом он кричал. А потом уже просто скулил, моля, чтобы это всё наконец-то прекратилось.
– Смотрите, чтобы он умом не тронулся, – послышался рядом чей-то знакомый приказной тон. – Мне ещё нужно с ним поговорить.
Ему давали отдохнуть, а затем, когда он снова начинал чувствовать боль – продолжали. Затем снова останавливались и снова продолжали. Раз за разом. По кругу. Монотонно. Кропотливо. Бесконечно.
Разведчику казалось, что прошла уже целая вечность, но за окном всё также стояла глухая чёрная ночь. Нескончаемая проклятая ночь.
Кто-то окатил его холодной водой.
Тело эльфа содрогнулось от боли и холода, зубы начали отстукивать друг об друга, дыхание сбилось.
– Ты слышишь меня? – спросил у него кто-то и Хинамон узнал в пришельце Фитаха, отца Хамифы.
Эльф кивнул.
– Помнишь, что я тебе говорил, когда ты приходил в последний раз?
Эльф кивнул.
– Я не сдержал своего обещания, каюсь. Но я не совершу такой ошибки дважды, – с улыбкой пообещал аристократ. – Знаешь, зачем к нам приехал барон Шимхани?
Эльф отрицательно покачал головой.
– Для заключения брачного контракта, – приблизившись практически вплотную к его лицу, громким шёпотом поведал разведчику серый барон.
Эльф непонимающе уставился на Фитаха.
– Да-да, именно так, мой дорогой Хинамон, именно так, – кивал, улыбаясь, старый сварт. – Пока ты тут развлекался, местный диарий поженил их и, если ты прислушаешься, станешь свидетелем кое-чего очень занимательного.
– Ты, тварь, – выплюнул разведчик дрожащим голосом.
Один из изуверов двинулся было вперёд, заставив тело эльфа непроизвольно содрогнуться.
– Нет, не надо, – доброжелательно улыбаясь, остановил мастера Фитах. – Он должен быть в сознании, это важно. Давайте оставим его.
И они вышли. Все. Оставив его в камере совершенно одного.
Сначала сварт подсознательно обрадовался, ведь пытки закончились, и он мог наконец отдохнуть, но потом он услышал скрип двери, где-то совсем рядом, и стук в стену, прямо за его спиной.
– Не смей спать, Хинамон! – глухо прозвучало из-за стены.
– Нет, – услышал он голос Хамифы, еле-еле слышный.
– Нет, – обронил эльф, – нет…
Следующие слова разведчик не разобрал, но последовавший после них шлепок услышал отчётливо. Девушка вскрикнула и заплакала.
Хинамон так сильно сжал челюсти, что заскрипели зубы.
А затем за стеной заскрипела кровать.
Горло сварта будто сжалось и пересохло. По чёрным щекам потекли горячие слёзы.
– Нет… – причитал он, слушая нарастающий скрип старой кровати, неразборчивое бормотания Шимхани и скачкообразное рыдание Хамифы.
Он не знал, сколько это продолжалось. Пара минут? Час? Ему казалось, что прошла целая вечность. Прошла, оставив после себя лишь болезненную пустоту там, где ещё недавно было сердце.
Рыдания и вопли со временем стихли, за стеной наступила тишина.
Он сидел и смотрел на трещинку в полу, пытаясь ни о чём больше не думать. Пытаясь не думать о Хамифе, о Шимхани, о том… о том что…
А когда взошло солнце, Хинамон сломался и зарыдал.
Тайлер медленно открыл глаза, пытаясь собрать дрожащую картинку в нечто целое.
Длинная массивная деревянная скамейка в углу; рядом со скамейкой грубо сколоченный столик, забитый до отказа разными приспособами, больше напоминающими столярные инструменты; чёрные цепи, тут и там свисающие с потолка; жёлтый кирпич пола, залитый чем-то тёмным.
Комната была пуста.
Ушли.
Он попытался пошевелиться, но тело тут же взорвалось невыносимой болью, заставив юношу до крови закусить губу. Только не кричать, не стонать, не издавать никаких звуков. Если они узнают, что он пришёл в сознание…
Тайлер не знал, где он. Его доставили сюда с мешком на голове, а потом долго били и пытали, даже не задавая ему никаких вопросов. Потом сняли мешок и продолжили бить и пытать. А уже потом начались вопросы:
– Ты повстанец?
– Где убежище?
– Сколько вас?
– Вы работаете на Диргена или северян?
– Как тебя зовут?
– Где прячутся остальные?
– Кто вас снабжает?
