раздавался то справа, то слева. Двое заключенных переговаривались друг с другом с помощью кода. Я был свидетелем их разговора, но о чем они говорят, разобрать не мог.
Привычно разогнав свою магическую матрицу, я протянул ледяные паутинки сквозь толстые кирпичные стены камеры. Нащупал в холодном пространстве огоньки чужих матриц и с любопытством исследовал их.
Матрицы были совсем слабые — они напоминали огоньки свечей, которые горят в ночной темноте.
Два обычных человека.
Неизвестно, по какой причине их заперли в одиночные камеры. Но они и здесь нашли возможность общаться.
Кто знает, может быть, именно сейчас они договариваются о побеге. Или просто спрашивают друг друга — ты еще жив?
И отвечают — жив.
Ритмичный перестук заворожил меня. Я слушал и слушал, стараясь разгадать комбинации ударов. Они звучали быстро, но не накладывались друг на друга. Словно заключенные давным давно договорились о порядке общения и теперь старательно соблюдали его.
Лампочка мигнула под потолком. Я тряхнул головой и пришел в себя. В окне зияла чернота — словно кто-то опрокинул банку чернил в мокрую холодную осень.
Пожав плечами, я разогнал матрицу до ровного гула в груди и с удовольствием увидел перед собой яркое золотистое сияние магической линии.
Пора было выбираться. Надеюсь, надзиратель Гусев не придет посреди ночи проверить, как сидится в одиночной камере графу Смирнову-Карельскому.
А если и придет — ничего. Начальник тюрьмы быстро успокоит своего подчиненного.
На всякий случай я скрутил одно одеяло и накрыл его другим. Это было мало похоже на спящего человека, но не слишком внимательный наблюдатель мог не заметить подмену.
Я равнодушно пожал плечами. Отыскал на внутренней карте яркие огоньки, которые обозначали матрицы герцогинь. Сосредоточился на них и шагнул в магическую линию.
Поток мягко подхватил меня. Последнее, что я успел заметить — полупрозрачную кирпичную стену камеры. Я покинул тюрьму прямо сквозь нее. А затем пространство вокруг меня слилось в светящиеся цветные полосы.
А затем сияние исчезло, и я появился прямо в кабинете Малого Зимнего дворца.
Герцогини радостно вскрикнули.
— Эффектно, — оценил мое появление Жан Гаврилович. — Где ты застрял? Опять влип в приключения?
Я покачал головой.
— Нет. Просто решил немного посидеть в тюрьме — когда еще доведется.
Я не стал рассказывать ему, что слушал переговоры заключенных. Пусть у этих несчастных останется хоть какая-то радость.
— Ничего, — успокоил меня Бердышев, — при твоей склонности к авантюрам в тюрьме тебе придется бывать часто.
— Сплюнь. Гости разошлись?
— Сразу после того, как тебя увезли. Решили, что нехорошо веселиться, пока ты в тюрьме.
— Эх, — расстроился я, — испортил Сереге праздник. Ну, ничего! Разберемся с курфюрстом — и отпразднуем заново.
— Когда ты собираешься действовать? — спросил меня Бердышев. — Император ждет с нетерпением.
— Выжду пару дней, чтобы новость о моем аресте точно дошла до курфюрста, — ответил я. — Предупреди охрану дворца. Пусть внимательно следят за всем, что происходит вокруг, но ни во что не вмешиваются, кроме попыток проникновения.
— Ты думаешь, британцы или курфюрст рискнут лезть во дворец?
— Думаю, нет. Но кто их знает?
Я выждал три дня, хоть это было непросто.
Все это время я безвылазно просидел в кабинете на третьем этаже Малого Зимнего дворца. Благо, что «кабинет» больше напоминал отдельную квартиру — при нем был отдельный санузел с ванной. Спальня в комплект не входила, но я неплохо устроился на широком кожаном диване.
Пришлось, все-таки, посидеть под замком. Ключ от кабинета был только у меня и у герцогинь. Слуг девочки предупредили, чтобы они не входили в кабинет. а т и не задавали вопросов — только радовались, что не надо убираться в помещении.
Алина и Полина тайком приносили мне еду — то, что удавалось стащить со стола во время обеда и ужина. Герцогини пытались убедить дворецкого, что прислуживать им за столом не обязательно, но дворецкий был непоколебим. Поэтому девочкам приходилось буквально воровать еду, чтобы не умер с голода. Это приключение ужасно веселило герцогинь. А я радовался их веселью — иначе обстановка была бы слишком напряженной.
Ведь мы сидели в засаде.
По-другому, нашу затею было не назвать.
Жан Гаврилович расставил вокруг дворца шпионов в штатском, настрого запретив им вмешиваться во что бы то ни было. Эти шпионы исправно докладывали, что за дворцом постоянно следят сотрудники британского посольства.
Вот потому я и не высовывал носа из кабинета — кто мог поручиться, что среди слуг дворца нет британских лазутчиков? Стоило хоть кому-то узнать, что вместо тюрьмы я прохлаждаюсь на свободе, и вся наша комбинация развалилась бы.
Интересная складывалась игра — британцы следили за дворцом, Бердышев следил за ними. а я в нужный момент должен был вмешаться в игру и развалить ее к чертовой матери.
За три дня Бердышев только однажды заехал во дворец. Алина провела его в кабинет.
— Уверен в своей затее? — хмурясь, спросил Жан Гаврилович.
— Уверен, — кивнул я. — Как там Его Величество?
— В полном восторге. Ждет возможности взять за шкирку британского посла. Ну, и курфюрста заодно, если он еще жив.
— Жив, — уверенно сказал я. — иначе британцы давным-давно подняли бы шум.
Комбинация, которую затеяли подданные британской империи, представлялась нам простой. они взяли под свое влияние Бранденбург. а теперь хотели женить сына бранденбургского курфюрста на герцогине Прусской. И таким образом, влиять уже на Пруссию.
Мы же собирались взять их с поличным — желательно, на месте преступления. вот именно это преступление я и задумал организовать.
— Весь Петербург гудит о твоем аресте, — усмехнулся Бердышев. — Придворные рады до смерти — многим ты перешел дорогу своей дружбой с Императором. Теперь самые влиятельные поздравляют Императора с тем, что он вовремя тебя раскусил. А Алексей Николаевич важно кивает головой и молчит. Намекает на то, что и их раскусит в свое время.
— Ну, и правильно, — ухмыльнулся я. — Ты бы, Жан Гаврилович, по старой дружбе записывал тех, кто меня особенно не любит.
— Что там записывать, — равнодушно сказал Бердышев. — Все и не любят, кого ни возьми.
— Ну, и хрен с ними, — скривился я. — Такую правду лучше знать.
— Разве что Стоцкий не с ними, — улыбнулся Жан Гаврилович. — Он, как узнал о том, что тебя арестовали, сразу кинулся на прием к Императору. Кричал, что ты ни в чем не виноват.
— А Император что?
— Не пустил Сергея во дворец. Выслал слугу со строгим приказом ехать в Каменку принимать имение. Пришлось Стоцкому подчиниться.
— Вот и хорошо, — с облегчением вздохнул я. — А то наворотил бы дел по незнанию.
— Когда думаешь действовать? — спросил меня Бердышев.
— А чего тянуть? — вопросом на вопрос ответил я. — Сам говоришь — вся столица гудит. Завтра после обеда и выйду. В три часа.
Жан Гаврилович пожевал рыжий ус и решительно
